Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви (Клеопатра и Антоний. Роковая царица)

Павлищева Наталья Павловна

Клеопатру просто передернуло от такого предложения.

– Я не хочу мужем Птолемея!

Цезарь вспомнил младшего Птолемея, дебелого, рыхлого мальчика, воспитанного евнухом в его же понимании жизни, и пожалел молодую женщину.

– Хорошо, мы обсудим это позже, – примирительно произнес он, наливая в кубок вино и протягивая царице. Чуть звякнули браслеты на узком запястье, тонкая, изящная рука приняла поднесенное вино спокойно. Залюбовавшись ее пальцами, он едва не перелил свой кубок через край. Клеопатра

тихо рассмеялась. И смех у нее такой же, как голос – низкий, грудной, обволакивающий… Его хотелось слушать и слушать.

Цезарь уже чувствовал себя во власти звуков этого голоса. А еще запаха… Было желание принюхаться, она определенно пахла чемто забытым детским. Борясь сам с собой, он снова встал, для вида прошелся и, остановившись позади нее, слегка наклонился, чтобы действительно понюхать волосы, уложенные в замысловатую прическу под царственным уреем. Вкусно пахло медом и молоком, от этого вдруг стало радостно и светло, словно легкий запах перебивал вонь гари с улиц Александрии и все остальное тоже. А еще мелькнула мысль, что волосы густые и наверняка укутают ее до самых колен, если распустить.

– А если я все же оставлю тебя замужем за братом?

– Я убью его! – голос прозвучал почти спокойно и твердо, не похоже, чтобы она произнесла это в минутном порыве.

– По крайней мере, откровенно, – пробормотал Цезарь. – А знай ты, что я завтра лишу тебя власти, смогла бы убить меня сегодня? – Цезарь впился взглядом в глаза Клеопатры.

Ей и мгновения не понадобилось, чтобы осознать, что от ответа зависит все, даже сама ее жизнь. Солгать нельзя, отшутиться тоже, Цезарь поймет, и его доверие больше не вернешь. Клеопатра не отвела глаз, в них не мелькнули ни страх, ни замешательство:

– Да.

Сколько длилось молчание, они не знали оба. Первым отвел взгляд Цезарь, чуть кривовато усмехнувшись, протянул руку к кубку с вином, отпил глоток.

– А ты меня? – Ее голос спокоен и требователен, такую не испугаешь шпионами Пофина или буйством толпы на улицах Александрии!

От резкого движения вино выплеснулось из кубка, рука схватила ее за волосы на затылке, рывком притянула ближе, глаза снова уставились в глаза, губы насмешливопрезрительно изогнулись:

– Я тоже!

Она не показала, что больно, напротив, почти довольно улыбнулась:

– Мы квиты…

И пальцы, державшие волосы, разжались. Цезарь ничего не мог противопоставить откровенности этой юной женщины.

Не мог или не хотел? Он знал ее меньше часа, но в глубине души уже понимал, что на всю жизнь болен этим низким грудным голосом, пьянящим запахом ее кожи, завораживающим блеском синих глаз.

И это Цезарь, перед которым падали ниц самые красивые женщины Рима, стоило лишь бросить на них взгляд!

Он видел все ее недостатки: крючковатый нос, выступающий подбородок, неровные зубы, пухлые, как у хомячка,

щеки, маленький рост… Пожалуй, столь некрасивой любовницы у Цезаря еще не было. Но и столь необычной тоже. Одно ее появление из мешка с тряпьем чего стоило!

Гай Юлий поймал себя на том, что пытается найти оправдание своему внезапному увлечению опальной царицей. Стало досадно, он как насекомое, попавшее в паутину, пытался избавиться от чар Клеопатры, одновременно страстно желая, чтобы эта паутина не рвалась! Получалось, что боролся не с этой женщиной, а сам с собой…

Хмуро покосившись на египтянку, Цезарь вдруг подумал о том… как она целуется. Губы не пухлые, напротив, узковаты… Не отрывая глаз от этих узких губ, попытался поставить кубок с остатками вина на столик, видно, не попал, хрусталь упал и разбился. Но это было уже неважно.

Его рука снова овладела ее затылком, правда, на сей раз не сжимала волосы, а лишь не позволяла убрать голову. Не понимая, чего он хочет, Клеопатра встала. Теперь бросался в глаза маленький рост царицы – чуть выше плеча самого Гая Юлия.

Медленно Цезарь приблизил свое лицо к ее, ожидая ответа. Ничего не последовало, она замерла словно в изумлении. Позже он узнал, что египтянки не знают поцелуя, а тогда коснулся губ сначала слегка, потом отбросил все сомнения и впился в ее рот со всей страстью.

От неожиданности Клеопатра вздрогнула, мгновение Цезарь даже чувствовал ее сопротивление, которое разожгло страсть еще сильнее, потом женщина поддалась. Но стоило ему погрузиться в блаженство, как она змеей выскользнула из рук!

Оторопевший римлянин резко выпрямился. Что себе позволяет эта красотка? Уж онто наслышан о ее любвеобильности, что за выходки? Набивает себе цену?!

И увидел, что она стоит, никуда не убегая и не заигрывая. Наоборот, Клеопатра таращилась на него, с изумлением трогая маленькими пальчиками свои губы:

– Как это ты… зачем?..

В ее голосе, позе, взгляде не было ни наигранности, ни даже кокетства. И сильный, жесткий мужчина растерялся. Шагнул ближе.

– Это поцелуй…

– В рот?

– Ну да… в губы… Вот так, – он снова осторожно притянул ее к себе и коснулся губ, мысленно отметив, что от них пахнет розами.

На сей раз Клеопатра не сопротивлялась и даже подалась навстречу. Цезарь с восторгом подумал, что впервые ему приходится учить женщину целоваться!

Эту науку Клео освоила быстро, а в остальном ей действительно не было равных.

Когда стало не хватать воздуха, Цезарь чуть отстранился, посмотрел на Клеопатру и с трудом узнал. В его объятиях была женщина, равная богине, охваченная страстью, в распахнутых глазах которой бушевало желание, не уступавшее по силе его собственному. Неужели это она всего несколько минут назад хладнокровно обещала убить своего брата?