Последняя субтеррина
Шрифт:
— Ну что ж, будем ждать этого человека. Благо встретить его у нас есть чем, — Вим достал из кармана краденные патроны и принялся снаряжать ими обойму своей винтовки.
Рууд вздохнул, вспомнив о своем утопленном арбалете. Винтовку ему отчего-то было не так жалко. Не привык к ней еще, наверное.
— Эх, никогда не курил, а сейчас бы не отказался, — Ван Хогдалем присел на невысокий продолговатый ящик. За дверью опять послышались шаги.
— Никак у наших друзей совесть проснулась, — Вим на всякий случай снял FN с предохранителя.
Дверь скрипнула, и по массивным сводам
— Еще шаг и стреляю, — Ван хогдалем отступил за колонну.
— Не стреляйте — я Мейно Гусберт, — говоривший подсветил сам себя, и наемники увидели стоящего перед ними абсолютно лысого старика, лицо которого было лишено еще и бровей.
Глава 18. МЕЙНО ГУСБЕРТ
— Сволочи, — Мейно отвязал поводья от ограждения бывшей парковки и уселся на козлы. — Хотя, что с этих дикарей взять? Не удивился, если бы обнаружил вас связанными по рукам и ногам.
— Это мы уже проходили, — Ван Хогдалем поудобнее устроился на самодельной повозке. — А мы собственно как раз к вам и у нас очень много вопросов.
— А я знаю, и у меня есть для вас ответы, — рассмеялся Гусберт, — но сначала обед, все дела потом.
Если бы наемники искали Гусберта по адресу Мариенвег 17, то долго бы они его еще искали. Мейно расположился совсем в другом месте — в бывшей городской резиденции бывшего Мэра. Скромно, но со вкусом. Правда, почти все свое время он проводил в подвале, бывшим когда-то погребом. В общем-то, погребом он остался и сейчас, только вина в нем заметно поубавилось. Но гостей своих Гусберт принимал в парадной зале за большим овальным столом. Другое дело гостей этих было — раз, два и обчелся. Именно в эту залу и вошли через парадный вход Ван Хогдалем и Рууд.
— А где оркестр?
— Что? — не сразу понял хозяин дворца.
— Да нет, просто неудачная шутка, — отмахнулся Вим.
— Почему не удачная? Просто это я тут одичал без общения. Располагайтесь, я сейчас чая принесу.
— Кхм, кхм. А чего-нибудь покрепче…
— Конечно. Как же это я сразу не сообразил. Французский коньяк столетней выдержки пойдет?
— Тащи, — перешел на «ты» Ван Хогдалем, не привыкший к долгим расшаркиваниям и экивокам.
За бутылочкой ожидание обеда не казалось таким утомительным. Несколько раз Вим порывался помочь с этим делом, но каждый раз возвращался из кухни-погреба-спальни, разводя в стороны руки — отшили мол.
Несколько раз сам хозяин, сидя за очередной чаркой, срывался вдруг с места и бежал вниз, проверять не сгорела ли баранья нога и не переварился ли грибной суп.
— Грибочки надеюсь без стронция? — Ван Хогдалем подул на ложку с маслянистой коричневой жидкостью.
— Обижаешь.
Вим хотел расспросить Мейно о некоторых, мягко говоря, странностях Нейменгена, но, увидев дымящуюся на блюде баранину, передумал. Неизвестно откуда появилась вторая бутылка коньяка и застолье начало набирать обороты.
— И мне, — Рууд потянулся за бутылкой французского.
— Ну чтож, — Ван Хогдалем налил своему напарнику в кружку на палец, — в конце концов какой ты наемник, если не пьешь?
Ни о каких делах в этот день они,
Ван Хогдалем вывалился из застекленных дверей Мэрского дворца и нетвердой походкой направился к фонтану, в котором плескалась на удивление прозрачная вода. Сам фонтан при этом не работал. Руду наблюдавшему за напарником из окна показалось, что Вим не вынимает голову из воды уже целую вечность. Но только он хотел позвать на помощь Мейно, бесконечно пьющего из чайника воду, как старый наемник, наконец, закончил свои водные процедуры.
Ван Хогдалем все утро ходил мрачнее тучи. От вчерашней эйфории не осталось и следа, а вместе с похмельем пришло и осознание некоторых не вполне укладывающихся в голову вещей.
— Чего-то не нравится мне этот Гусберт, — Ван Хогдалем вытер рукавом лицо. — Говорит, что, узнав о том, что кто-то интересуется «Огненным червем», заплатил речникам информацией о хранилище будущих поколений, чтобы те разыскали и привезли к нему этих людей, а те, мол, тупорылые не придумали ничего лучше насильственного найма. Что-то слишком уж много совпадений. И вообще, как он о нас узнал? Как с речниками связался? Сорока на хвосте принесла?
По чашечке кофе не желаете? — Мейно вышел на крыльцо и, заметив недружелюбный взгляд старого наемника, сказал. — Знаю, что не очень-то верите вы в мои вчерашние россказни, но в то, о чем я вам расскажу сегодня, поверить будет еще сложнее.
Рация продолжала хрипеть. По тому самому закону подлости, она не спешила подтвердить слова своего хозяина. Перед этим он долго рассказывал своим гостям о том, как, обнаружив его, одичавшего и еле живого, единственного уцелевшего жителя Нейменгена, механики сделали Гусберта своим представителем в городе, как собрали доисторическую ламповую рацию, точно такую же, что была уже и у них, как в одном из сеансов радиосвязи старый Лис проболтался о старом и молодом наемниках, охотящихся на «Огненного червя». И вот теперь это скопище проводков и лампочек отказывалось работать.
— А ты частоту точно помнишь?
— А как ты думаешь, за столько лет ее не возможно было выучить?
— Дык за столько лет ее можно было и забыть!
— Главное аккумуляторы и на половину еще не разрядились — вот что обидно. Бывает целыми днями ждешь этих караванов, чтобы поменять старый аккумулятор, на заряженный.
— А что же ты для механиков такое делал, что они тебе и рацию сварганили и аккумуляторы исправно поставляют?
— Говорю же, форпост тут у них, в виде меня, гостиница, опять же. Ну и еще кое-чего.
— Вот с «кое-чего» и надо было начинать.
— Ну что ты мне допрос устроил. Расскажи вашему брату наемнику о своем бизнесе, так от вас тут продыху не будет и дело мое тю-тю.
— Да я чего? Мне до твоего дела нет никакого дела.
— Ну тебе-то в принципе я могу сказать. Ты у нас теперь богат, как арабский шейх.
— Твою мать! И до тебя дошло.
— Шила в мешке не утаишь. Так вот, есть тут по близости небольшой ликеро-водочный заводик, на котором я наткнулся на несколько десятков бочонков коньяка, зарытых в землю…