Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера
Шрифт:
Кстати, Гиммлер собирал досье на всех своих «партайгеноссен», в том числе и на обожаемого фюрера. Досье это сохранилось среди бумаг личного штаба рейхсфюрера СС. В этом досье хранился документ, из которого следует, что тогда, в 1940 году, реакция Вассермана оказалась у «пациента А. Г.» положительной…
Так или иначе, но Моррелю удалось успокоить своего все-могущего пациента и тот воспылал к нему неограниченным доверием. Став лейб-медиком фюрера, Моррель разогнал всех остальных врачей, наблюдавших Гитлера, в том числе и упомянутого профессора Хассельбаха.
О Морреле ходили упорные слухи, что он не имеет диплома и врачует своих пациентов шарлатанскими методами. Но это слухи, а вот факт: Моррель убедил Гитлера, что это он изобрел пенициллин, но английская разведка похитила его изобретение и оно оказалось присвоенным англичанином Флеммингом… Фюрер выдал Моррелю 100 тысяч марок
Человечество обязано Моррелю тем, что он своими методами лечения (среди которых почетное место занимали инъекции содержащих наркотики препаратов и прием внутрь таблеток со стрихнином в лошадиных дозах) довел «пациента А. Г.» до состояния полутрупа.
За это доктор Моррель должен быть удостоен самой высокой награды, но в свидетели он явно не годится.
Возникает законный вопрос: зачем понадобилось такому прожженному пройдохе и цинику, как Моррель, лгать допрашивавшим его в 1945 году офицерам американской разведки? Неужели он был настолько верен клятве Гиппократа хранить врачебную тайну?
Можно предположить, что он (как и профессор Хассельбах) лгал по той же причине, по которой зубной техник Эхтман лгал под присягой, выступая в качестве свидетеля в административном суде Берхтехсгадена в 1956 году, утверждая, что он опознал предъявленные ему челюсти Гитлера. Все они понимали, что, выдав тайну бегства Гитлера, подвергнут себя смертельному риску — нацистское подполье было хорошо законспирировано, но оно существовало и действовало.
Это была ложь во спасение — свое собственное спасение…
Итак, доказано, что «предполагаемый Гитлер» таковым не является. Кому-то понадобилось оставить в подходящем месте медицинские документы и заставить свидетелей дать ложные показания.
Кому-то потребовалось переодеть останки «неизвестного мужчины» в китель, брюки, носки и ботинки Гитлера, прежде чем предать их огню. А затем похоронить в воронке рядом с Евой Браун (идентичность трупа которой также вызывает сомнения). С какой целью все это было сделано?
В. Мазер отвечает на этот вопрос: для того, чтобы скрыть место захоронения подлинного Гитлера. Нам же кажется более вероятным, что целью этой мистификации было предоставить возможность подлинному Гитлеру скрыться. Было сделано все, чтобы его не искали и чтобы подтвердить версию «офицерской смерти на боевом посту».
В пользу данной версии говорят факты, о которых пойдет речь в следующих главах.
Глава 17. Двойник?
Если, согласно «безумной версии», которую мы рассматриваем, Гитлер в определенный момент был подменен двойником, то возникает вопрос — в какой именно момент?
На наш взгляд, возможны два варианта:
а) после 20 апреля 1945 года, когда было принято решение о том, что Гитлер остается в Берлине, а Геринг, Гиммлер, Риббентроп покинут столицу;
б) 30 апреля около трех часов дня, в последний момент перед «самоубийством».
В пользу варианта «а» говорит то обстоятельство, что после 20 апреля физическое и моральное состояние Гитлера (которое и до того было не блестящим) резко ухудшилось; есть множество свидетельств, что в этот период он был «не похож на себя».
От взрыва бомбы при покушении 20 июля 1944 года Гитлер почти не пострадал, отделавшись ожогами и временной глухотой на одно ухо. В то же время он воспрянул духом, убедив себя в том, что его спасло Провидение, — рядом с ним были убиты и смертельно ранены четыре человека, еще двое получили ранения разной степени тяжести. «После моего сегодняшнего спасения я более чем когда-либо убежден в том, что смогу довести до счастливого конца наше общее великое дело», — заявил он Муссолини, который прибыл в «Вольфшанце» с дружеским визитом как раз 20 июля. Это обстоятельство положительно отразилось и на физическом состоянии фюрера; прекратился тремор (дрожание) левой руки, который у него наблюдался давно, еще до войны. Он обрел былую самоуверенность, преисполнился оптимизма и энергии, развил бурную деятельность. Ближе к концу 1944 года Гитлер в значительной мере потерял свой оптимизм и самоуверенность — Германия оказалась между русским молотом и англо-американской наковальней; положение на Восточном фронте резко ухудшилось. Ухудшилось и физическое состояние фюрера — лицо сделалось одутловатым, а левая рука опять начала дрожать; он стал раздражительным и плохо владел собой.
На выставке «Крах Третьего рейха» представлено показание свидетеля о том, что фюрер — прежде всегда безупречно элегантный (речь идет о периоде после 1930 года) — появлялся на людях в мятых брюках и покрытом жирными пятнами от еды френче. Генерал-полковник Вейдлинг, командующий танковым корпусом, а затем по совместительству комендант Берлина, свидетельствует: «Я увидел Гитлера 24 апреля… До этого меня вызывали к нему год назад. Вид фюрера поразил меня. Он стал развалиной: голова у него бессильно свисала, руки дрожали, он что-то невнятно бормотал…» Таких свидетельств имеются десятки. В Берлине распространился слух, что фюрер сошел с ума. Однако самое главное заключается в том, что У ГИТЛЕРА ИЗМЕНИЛСЯ ПОЧЕРК, который, как известно, является одним из неизменяемых признаков личности и служит криминалистам средством идентификации. Изменение почерка может быть объяснено еще и следующим: к концу 1944 года тремор (дрожь) распространился с левой руки фюрера на правую. Есть свидетельства [61] : правая рука тряслась настолько сильно, что он не мог даже подписываться. Пришлось прибегнуть к услугам специального чиновника, специалиста по подделке подписи фюрера. Данный факт можно объяснить и тем, что двойник не сумел научиться подделывать подпись своего «прототипа» — для этого нужны особые способности [60] .
61
26
60
Забавно: еще в 1934 или 1935 году Гитлер в беседе с председателем сената Данцига (нынешнего Гданьска) высказался по поводу высокопоставленных бюрократов: «Они мнят бог знает что о таинствах своей профессии. На самом же деле любой толковый курьер может заменить директора, если он знает, что к чему, и умеет за него расписываться» {18}. К себе он этого, естественно, не относил.
Кстати, с упомянутым генерал-полковником Вейдлингом связан любопытный эпизод: Гитлер приказал его расстрелять за отступление без приказа. Вейдлинг явился в фюрербункер, чтобы оправдаться, но при этом считал себя обреченным. 24 апреля Гитлер принял его и, не дав сказать ни слова, начал делиться с ним своими стратегическими замыслами, а затем неожиданно назначил комендантом Берлина. Вейдлинга явно приняли за кого-то другого! «Я запоминаю фамилии, но не запоминаю лиц», — сказал Верховный главнокомандующий генералу извиняющимся тоном… Естественно, фамилии двойник должен был заучить, а несколько сотен физиономий запомнить по фотографиям трудно.
Как бы тщательно ни был подготовлен двойник в психологическом плане, существовал риск, что он сорвется: не так-то просто убедить человека принести себя в жертву во имя спасения фюрера или хотя бы рискнуть погибнуть (по всей вероятности, эрзац-Гитлеру пообещали эвакуацию в последний момент). На этот случай в арсенале нацистской медицины имелось надежное средство воздействия — подавляющие волю наркотики.
Впервые оно было испытано в 1933 году во время Лейпцигского процесса по делу о поджоге рейхстага. Подсудимый Ван дер Люббе на заседаниях суда находился в полубессознательном состоянии, не реагировал на обращенные к нему вопросы, затем как бы внезапно просыпался и начинал выкрикивать что-нибудь вроде: «Это мой процесс!»