Последняя тайна жизни (Этюды о творчестве)
Шрифт:
Тогда же в Колтушах появляются знаменитые Роза и Рафаэль — человекообразные обезьяны, с которыми работал сам Иван Петрович. На собаках основная механика рефлексов была изучена, надо было установить, как они проявляются в высшей нервной деятельности человека, в нормальной и измененной болезнью психике.
Обезьяны были переходным звеном. Значение павловского учения для понимания психической деятельности человека в то время уже осознали и ученые, и врачи, и педагоги. В 1931 году были открыты две специальные клиники. Одна, расположенная на 15-й линии Васильевского острова, была неврологической. Другая, разместившаяся неподалеку, на 5-й линии, предназначалась для наблюдений за больными
Академик И. П. Павлов проводил здесь свои наблюдения: "Мой умысел был найти в расстройствах высшей мозговой деятельности данные для анализа этой деятельности. Я и при этом, как и в лабораторном изучении физиологии больших полушарий, старался стоять на чисто физиологической точке зрения, постоянно переводя психические явления на физиологические основы".
Может быть, этот переход от исследования высшей нервной деятельности животных к изучению психологии человека, который только-только наметился в конце научной работы академика И. П. Павлова, был бы чреват такими же кардинальными открытиями, какими стали в свое время условные рефлексы.
"Прожито как будто немало, — говорил он, — я очень-очень хочу жить еще долго… хоть до ста лет… И даже дольше! Почему так хочется мне жить очень долго? Прежде всего для моего дорогого сокровища — моей науки. Мне хочется непременно самому закончить работы по условным рефлексам, укрепить тот мост от физиологии к клинике, к психологии, который уже можно считать начерно переброшенным…"
Но не хватило отпущенного ему судьбой времени.
Доделывать начатое пришлось ученикам Ивана Петровича. Однако "последняя тайна жизни": загадка сознания, мышления — столь сложна, что и жизней его учеников оказалось мало, чтобы разгадать ее до конца. Конечно, сейчас мы продвинулись намного дальше, чем в павловские времена, в представлении о том, как работает мозг. Его мысль о машинности мозга оказалась очень верной. Правда, речь идет теперь не о кибернетической машине, как думали совсем недавно.
Кибернетический бум утих, принеся с собой живительную идею о том, что работа мозга — это вычисление управляющих команд, подобное тому, что делает бог современной техники — компьютер. Но живой, думающий мозг — это больше, чем быстродействующая вычислительная машина. А вот что именно стоит за нашей способностью думать, как конкретно зарождаются мысли, еще неизвестно.
Исследователи мозга знают многое о том, как протекают мыслительные процессы, какие явления в нервной системе им соответствуют и обеспечивают саму возможность их возникновения. Даже расшифрованы азы этого психологического кода. И все-таки пока лишь азы. Проблема рождения мысли так и не решена.
"Главная тайна жизни" ждет своих первооткрывателей. На ее разгадку нацелены силы самых крупных специалистов во всем мире, над ней бьются многие институты как у нас в стране, так и за рубежом.
Станция же в Колтушах была создана в первую очередь для генетических исследований. Надо было изучить врожденные свойства нервной системы и как они проявляются в высшей, психической деятельности. Ведь в павловских лабораториях давно заметили, что условные рефлексы вырабатываются у разных собак по-разному. И разницу в поведении собак, в их "врожденных способностях" Иван Петрович связывал с тем, к какому нервно-психическому типу относится животное. Эта версия требовала проверки. Для того и была построена Лаборатория экспериментальной генетики.
Какое большое значение И. П. Павлов придавал этим исследованиям, можно понять хотя бы по тому, что перед зданием лаборатории, кроме скульптур основоположников рефлексов — Рене Декарта и И. М. Сеченова, был сооружен памятник Грегору Менделю — основателю генетики.
С
"Всеволод! Даю тебе слово, что мучительный конец твоей надломленной и рано оборванной жизни не пропадет даром. Я имею некоторый голос среди молодежи. Этим голосом я расскажу твою роковую историю. Она лишний раз толкнет людское внимание в сторону одной уже известной важнейшей научной истины — законов наследственности Менделя. Воплотившись, сделается жизненным правилом, эта истина освободит человека из-под груды скорбей и обеспечит ему здоровье и радостное существование".
Есть что-то противоестественное и глубоко несправедливое, когда родителям приходится навсегда прощаться с детьми. Такое горе может сломить самого сильного человека. Иван Петрович выдержал это испытание. В августе того же, 1935 года он, как президент XV Международного конгресса, открывает заседание.
Это был один из первых научных форумов такого масштаба, проводимый в Стране Советов. Он имел большое политическое значение. Престиж конгресса возрос еще и потому, что проходил под председательством столь авторитетного ученого, как академик И. П. Павлов.
Конгресс был блестяще организован. Торжественное открытие его состоялось в Таврическом дворце, зал которого был празднично украшен.
"Присутствующие были рады, что еще застали Павлова в живых и что он председательствовал на этом памятном собрании, — вспоминал американский физиолог Д. Ф. Фултон. — Он несколько раз болел, около четырех месяцев до этого заболевание пневмонией угрожало его жизни, но, казалось, судьба решила, что он должен дожить до конгресса. Он председательствовал с чрезвычайной живостью на открытии, присутствовал на следующих за этим научных заседаниях, занимал беседой многих делегатов на завтраках и обедах и еще раз председательствовал на официальном банкете в Детском Селе… Весь этот конгресс остался в памяти торжеством, завершающим жизнь великого ученого".
И программный доклад, который делал его друг У. Б. Кеннон, и вступительная речь самого Ивана Петровича были посвящены не только научным достижениям. Большие ученые никогда не стоят вне политики. 1935 год принес тревожные вести из Германии, Италии, Испании: поднимал голову фашизм, "коричневая чума" грозила захватить всю Европу.
С мудрой прозорливостью академик И. П. Павлов предупреждал ученых о грозящей миру опасности:
"Война, по существу, есть звериный способ решения жизненных трудностей, способ, недостойный человеческого ума с его неизмеримыми ресурсами".
Его друг из далекой Америки тщательно готовил свой доклад, стараясь, чтобы он помог делу свободы в тех странах, где она была под угрозой. Недаром немецкие делегаты-нацисты, прекрасно понявшие, что слова У. Б. Кеннона о важности свободы мнений для научных работников были, по существу, критикой нацизма, требовали от американского физиолога публичного извинения. Но остальные участники конгресса дали отпор сторонникам гитлеризма.
Заключительное заседание конгресса проходило в Москве, в Большом зале консерватории. Именно здесь профессор Берджер из Шотландии в прощальном слове от имени всех делегатов присвоил Ивану Петровичу Павлову необычный титул — первого физиолога мира: princeps physiologorum mundi. Такого звания не имел ни один из ученых.