Последняя тайна
Шрифт:
Плакса взглянул на пляшущие по стенам пещеры тени. Впервые он почувствовал, что находится в совершенно незнакомом месте. Там, в Туманном, он видел только цивилизованных людей, но и от них не был в восторге. Здесь же, стало быть, могут встретиться и совершенно дикие особи. Приятного мало.
С одной стороны, Плаксе ужасно хотелось домой, в дорогой старый Туманный, с его мощеными улицами и переулками, с другой — его манили приключения. Здесь он присутствует при возникновении легенды! Историки
И все же… И все же как уютно горел камин в его маленькой квартирке!
— Плаксик?!
— Что? Ах, прости, Грязнуля, ты что-то сказал?!
— Пора спать. Завтра предстоит длинный переход.
— Да, конечно. Грязнуля, а ты скучаешь по Туманному?
— По Туманному? Где вечные ветра, сырость, полгода желтый туман, нищие на улицах и мрачные тюрьмы на каждом углу! Где полицейские готовы схватить тебя ни за что! Где разбойники за каждым углом только и ждут, как бы прикончить тебя и отнять кошелек! Где каждое утро в реке утопленники! — Грязнуля вздохнул. — Конечно, я жуть как скучаю по нему! А ты?
— Я тоже. Спокойной ночи, Грязнуля.
— Спокойной ночи, Плаксик.
Все проснулись на заре, готовые тронуться в путь до наступления жары. Ночью же здесь стоял пронизывающий холод. Вода в бурдюках замерзла. Нюх проснулся с сосульками в бакенбардах, с онемевшими от холода лапами. Спали все плохо, потому что из-за резкого перепада температур ночью камни трескались со звуком, напоминавшим пистолетный выстрел. Да, пустыня была негостеприимным, малопригодным для жизни местом.
Понемногу лапы Нюха обрели чувствительность. Бриония тем временем уже осматривала сцинков, годами не видевших ветеринара. Грязнуля и Плакса разводили костер, чтобы приготовить завтрак, а сцинки пока бездействовали. Нюх знал, что рептилии — хладнокровные существа. Все тепло они берут от солнца, поэтому после холодной ночи они должны некоторое время полежать, чтобы прийти в себя. Наконец одна из ящериц подошла к ласкам, потирая передние лапки:
— Овсянка подойдет? Ничего другого у нас и нет. Мы ее засолили.
— Да, конечно. В жару соль выводится из организма с потом. Соленая овсянка — прекрасно! — сказал Грязнуля.
— А я не люблю овсянку! У вас нет яиц? — изобразил из себя гурмана Плакса.
— Конечно есть, — несколько удивленно ответила ящерица.
— Тогда сварите мне пару яиц всмятку!
Ящерица прищурилась и уползла. Грязнуля прикусил губу.
— Что?! — воскликнул Плакса. — Я опять сказал не то?
— Ты попросил ее сварить ее же яйца! Это самка!
— Как же я мог такое забыть!.. Ну конечно, ведь рептилии
Плакса, разумеется, имел в виду воробьиные яйца, а ящерица говорила о своих.
Плакса отправился к ящерице, чтобы исправить свою оплошность. Она лежала на яйцах, глядя на него немигающими глазами.
— Простите меня… я имел в виду не ваши яйца!
— А чьи же?
— Я говорил о птичьих яйцах! Их мы едим, а яйца ящериц — никогда!
Сцинка явно не поверила ему, и Плакса оставил ее охранять потомство. «Ну вот, вечно я всюду напорчу!» — подумал он.
— Как овсянка? — спросил он, подходя к костру. — Действительно соленая?
Грязнуля скривил морду, словно только что съел дольку лимона.
— Ответа не требуется, — резюмировал Плакса.
Позавтракав, путники распрощались с ящерицами и тронулись в путь. Буряк шел впереди, быстро перебирая длинными лапами.
Вскоре они оказались возле руин гигантской статуи собаки.
— Ну и громадина же была! — восхищенно воскликнул Грязнуля. — Кто это?
— Один из древних правителей этой земли, — ответил Калабаш Буряк. — Могущественный царь, державший в повиновении всех! Посмотрите, что написано у него на лбу. Надпись сохранилась не лучшим образом, но буквы все же можно разобрать: «Меня зовут Боззиканин, величайший из великих псов. Воззри, мелюзга, на то, что воздвиг я, и признай свое ничтожество!»
Однако ничего, кроме обломков колоссальной статуи, наши путешественники, как ни старались, не обнаружили.
— Тоже еще строитель! — фыркнул Грязнуля.
— По-моему, из всего этого можно извлечь лишь один урок — смирение! — произнес Нюх. — Ничто не устоит под разрушительным напором времени. В итоге все превращается в…
— Прах! — закончила Бриония.
Путники покинули печальные развалины.
Во второй половине дня они добрались до высохшего речного русла, вади, где Калабаш, покопав, добыл немного воды. Но, пока они наполняли бурдюки, началась песчаная буря. Путники попрятались по ямкам и расселинам, которыми было испещрено дно высохшей реки, и с головой укрылись одеялами.
Когда песчаная буря утихла, они выбрались из-под одеял и внезапно увидели перед собой еще один старинный город. Больше всего путников поразило то, что, как только осело песчаное облако и город появился из-под песка, в него немедленно хлынули какие-то звери, таща с собой мешки со скарбом.
Они без ссор и споров занимали красные каменные дома, где тотчас распаковывали свои мешки.
Ласки тоже вошли в город, и Нюх разговорился с крысиным семейством, которое прибыло сюда в запряженной мышами повозке, нагруженной мебелью и прочим домашним скарбом. Отец-крыс посетовал: