Последняя тень

Махавкин Анатолий

– Ну чо, - прорычал сержант, поигрывая длинным широким кинжалом, - ща я ентому олуху бородёнку-то подрежу!

По жёлтой физиономии бандита скользнула кривая ухмылка и он нарочито расслабленно взял секиру в одну руку.

– Стой, - я придержала сержанта за плечо.
– Обожди. Покажу вам одну штуку.
– Я положила Пену на кучу листьев.
– Лейтенант, если до неё кто-то хотя бы дотронется - убью.

Солдаты попятились, а я очень медленно наклонилась и подобрала почти ровный сук, длиной в мою ногу. Его я присмотрела заранее. Бандит прищурился и отступил на шаг в сторону. Потом ещё

и ещё. Однако, всякий раз я тоже меняла положение, так, чтобы находиться на одной линии с выбранной разбойником целью. Причём, всякий раз это выглядело чистым совпадением: словно я случайно меняла позу или просто переступала с ноги на ногу. В конце концов бандит сдался и решил сосредоточиться на мне. Но он, по-прежнему не мог сообразить, что происходит. Маленькая тощая баба с веткой в руке никак не представлялась ему серьёзным противником.

Поэтому первым делом я сломала ему нос.

Разбойник отпрыгнул и отмахнулся секирой - неплохая реакция для того, кто от удара в лицо утратил ориентацию. Впрочем, муть почти сразу исчезла из чёрных глаз, и противник криво усмехнулся. Потом кивнул и пошёл на меня, помахивая оружием то справа, то - слева. Так чтобы я не могла понять, откуда последует удар.

Я и пытаться не стала. Просто ткнула палкой в живот, а когда бандит сипло выдохнул, приложила его по голове.

И вновь круговая отмашка в прыжке назад. Солдаты смеялись. Все, кроме тех двух, опытных. Кажется, они начали понимать, какое сокровище им попалось. Интересно, сержант ещё хочет резать бородку "ентому олуху"?

Разбойник оскалился и начал осторожно приближаться, забавно перепрыгивая с ноги на ногу. Секира внезапно превратилась в полупрозрачный ореол, вроде стрекозиных крыльев. Приём, собственно, так и назывался: "стрекоза". Учитель боя всегда говорила, что подобные штуки больше рассчитаны на неопытного противника, но могут сбить с толку и бывалого воина.

Я ткнула веткой бандиту в рожу и выбила глаз.

Он прокатился по траве и замер, стоя на коленях. Секиру разбойник держал перед собой, а из его правого глаза бежала кровь и выпадало что-то белое. Я услышала глухое рычание.

Внезапно бандит сорвался с места и бросился вперёд. Оружие в мощных руках взметнулось и тут же опустилось туда, где я находилась мгновение назад. Только я уже кувыркнулась за спину бандиту, подпрыгнула и захватив горло врага палкой, ударила пятками ему под колени. Противник рухнул, утробно ворча, а я нажала веткой на глотку и склонилась к уху, заросшему чёрной шерстью.

– Заамель пфурх?
– прошипела я.

Бандит попытался подняться, однако я продолжала нажимать на его икры, а потом ещё и стукнула лбом о затылок.

– Наафалс кон?
– он зарычал и отбросив топор, схватился за кинжал, висевший на поясе.

Когда оружие вышло из ножен, я отпустила сук, захватила горло врага левой рукой, согнутой в локте, а правой взялась за ладонь, сжимающую нож. Потом, преодолевая сопротивление разбойника, нажала так, чтобы клинок воткнулся в ногу бандита. Мужчина застонал.

– Сааренс рутенде?
– его всего затрясло, точно начался припадок трясучей.
– Маатерс булс рутенде фрам?

– Зууст плансхаат!
– он попытался вырваться, однако я продолжала давить на горло.
– Плансхаат...

Разбойник

обмяк. Я ухмыльнулась, а потом провернула нож в ране. О, снова ожил, заворочался. В этот раз я давила очень долго, чтобы наверняка, а после, одним рывком сломала шею. Отпустила горло и поднялась на ноги, ощущая на себе взгляды приумолкших солдат. Сержант щурился, а Грард смотрел мрачно, исподлобья.

– Жимумнец, - сказала я, отвечая на безмолвный кивок Кира.
– Мастер Тууфта Хуца - Носитель Топора.

– Почему же солдаты его взяли так легко?
– спросил Кир и покосился на королеву. Та казалась задумчивой.

– А они его не взяли, - я подобрала Пену и ухмыльнулась.
– Это он позволил себя взять. Хотел убить тебя или её, а потом, под шумок, свалить. Всё правильно рассчитал: во время паники его бы никто не смог остановить. Не повезло.

– Что делать с пленниками?
– сержант обращался к Грарду, но косился на королеву.

– Повесьте, - приказал Кир и со стороны бандитов донеслись вопли отчаяния.
– С такими и в мирное время не особо церемонились, а сейчас...Сержант, неужели о таких мелочах вы ещё должны кого-то спрашивать?

– Кир, - Найдмир коснулась его плеча. У губ королева залегла глубокая складка.
– Они же - ещё дети! Может быть простим, на первый раз?

Мне было что сказать на это, но я решила промолчать. Впрочем, Кирион и без меня знал, что говорить и делать. Он просто показал пальцем. Королева посмотрела, помрачнела ещё больше и тяжело вздохнула. Одна из простолюдок прекратила завывать и лишь глухо всхлипывала, баюкая на руках мёртвого сына. Случайная стрела пронзила грудь мальчугана и тот лежал на руках матери, напоминая сломанную марионетку.

– Сержант, выполняйте, - Грард цедил слова, через плотно сжатые зубы.
– У дороги вешайте мерзавцев. Чтобы видно было.

Пятёрка приговорённых дружно шлёпнулась на колени и воздух наполнило нытьё о пощаде и милосердии. Найдмир скривилась, точно у неё заболел зуб, положила руку на живот и поехала вперёд. Кир следовал за ней и что-то шептал на ухо. Взгляд, который он оставил мне, был очень странным.

Верёвки тут же нашлись у простолюдов и те сами вызвались привязать их к ветвям деревьев. Какой-то из бандитов, окончательно ошалев от ужаса, обещал прирезать всех толстомордых палачей. Остальные продолжали скулить, точно побитые щенки. Когда последнего волокли мимо, я остановила солдат.

– А ну, погодите, - я пнула разбойника.
– Жить хочешь, дерьмо собачье?

Он торопливо закивал, глядя на меня так, словно я была семикрылым посланцем Отдавшего. Такая же малолетняя тварь отрезала уши девушке, которая водила нас, мелких спиногрызок, по лесам. Отрезал, потому что его взрослые товарищи изнасиловали её, а у него не встал.

– Откуда вообще взялся этот вот?
– я указала на дохлого жимуинца.

– Так, благгоспожа, он нас тут и собрал, - разбойник топтался на коленях и глотал окончания слов.
– Припёр в деревню с корешем и грит: есть тут отчаянные головы, что денюг хотют? Али все едино свинотрахи да говнокопы? И грит, айда на большак, дураков потрошить! Ну а я чё? Как все. Благгоспожа, - он залился слезами, - клянуся, на моих руках крови нет, клянуся!