Последняя тень
Шрифт:
– Так иди, почитай молитву солдатам. Или расскажи про спасение души простолюдам. Они такое любят.
– Да, они испуганы, - согласился Найд, - но в них нет воли к насилию, которая способна навредить другим.
– А у меня, значит, есть.
– Сама знаешь, - он помолчал. – Ты вспомнила, что случилось с твоими сёстрами, перед тем, как лорд Кирион доставил тебя в обитель?
Я отвернулась от окна и уставилась на него. Казалось священник обмяк в кресле и лишь его взгляд выдавал внутреннее напряжение. Думаю, он хорошо видел мой силуэт
– Старик, - сказала я, не скрывая раздражения. – почему бы тебе не выложить всё и сразу? Вот ещё одна причина, по которой я терпеть не могу вас, святош: там, где стоило бы чётко назвать человека ублюдком, вы рассказываете четыре притчи о порочной сути.
– Ты должна вспомнить определённые вещи сама, - он тяжело вздохнул и сложил пальцы домиком. – в противном случае мои слова могут показаться ложью. Просто вспомни, почему ты…
– Тихо, - прошипела я и вновь повернулась к окну. – Тихо…
Последняя волна, катящаяся мимо, внезапно остановилась. Стих шум прибоя, а звуки со двора стали совершенно отчётливыми. Смех, храп, разговоры и…Бешеное ржание до смерти испуганных лошадей. Кто-то пытался их урезонить, но тщетно: животные чуяли смертельную опасность и никакое ласковое слово не могло отменить их ужас.
Хищник, притаившийся в ночи, способен скрыться с глаз и неслышно подкрадываться во мраке, но он не способен лишиться запаха. И когда зверь атакует, его вонь усиливается.
– Старик, - я подхватила Пену и сняла кожу ножен с её тела. – Беги вниз и предупреди всех, что у нас гости.
– Гости? – он не понимал, в чём дело, но всё же поднялся. – Какие гости?
– Волкодлаки, - сказала я и выпрыгнула из окна.
Нет, я по-прежнему не знала, как выглядит эта мерзость и понятия не имела о её повадках, но явственно ощущала вонь псины. Однако представить, что обычный волк или даже стая полезет в место, где горит целая прорва костров и топчется куча народу с оружием, тоже не могла.
Я постаралась избегать освещённых мест, приближаясь к остаткам ограды и наблюдала, как неуклюже топчутся молодые балбесы, называющие себя солдатами. Никто из них даже головы не повернул в сторону леса. Ещё бы, всё тихо-спокойно. Если бы лагерь атаковала одна из сестёр, эти олухи уже были бы мертвее-мёртвого.
Я медленно кралась вперёд, пытаясь слиться с тенями, лежащими на земле. Они принимали и обнимали меня. Потому что знали: рядом – своя. И тени открыли путь, которым следует идти. Дорогу, провонявшую угрозой, смертью и мокрой псиной. Путь, в конце которого вспыхнули и погасли светящиеся точки жёлтых глаз.
Кусты у ограды шевелились от ночного ветра и шелест листвы скрывал шаги мягких лап и тихое сопение носов.
Во-олчок! Ты не желаешь прийти и укусить меня за бочок?
Что-то тёмное качнулось между колючих ветвей и на миг зажглись звериные глаза. Во-олчок! Хочешь, я спою тебе
Я ощутила, что волкодлак тут не один. Они выбрали для нападения самое глухое место и ждали, пока погаснут костры и люди пойдут спать. Думаю, никто из тварей не боялся слабых и трусливых двуногих, но тот, кто их послал, поставил определённую задачу: добыть королеву живой. Если начнётся паника и хаотичный ночной бой, Найдмир может случайно погибнуть. Поэтому волкодлаки ждали пока все уснут, чтобы тихо перерезать во сне.
– Во-олчок! – позвала я вполголоса и подняла руку, точно собиралась погладить тварь. Вспыхнули жёлтые точки. Много. – Во-олчок, хочешь поиграть со мной? А я спою тебе песенку про серый бочок.
Тёмная глыба хищной твари вплотную приблизилась к ограде, и монстр уставился на меня. Пену я держала за спиной, прижав клинок к позвоночнику, поэтому волкодлак не мог видеть моё жало. Во тьме послышалось тихое рычание нескольких глоток. Пришельцы умели и любили потрошить двуногих, слабых и почти беззащитных перед повелителями ночи.
– Во-олчок! – я почти беззвучно рассмеялась и сделала маленький шаг вперёд. За спиной слышался шум и отрывистые команды. Волкодлак поднял голову и уставился через моё плечо: жидкий мрак, точно призрак, парящий во тьме. – Во-олчок, ну поиграй со мной.
Один из любимейших приёмов моего учителя по фехтованию называется: «молния из-под земли». Меч, спрятанный за спиной, вылетает вперёд и пронзает подбородок врага. У преподавателя это получалось так, словно ничего и не произошло, просто дёрнулась кисть. Со временем я тоже научилась «молнии».
Только моя кисть даже не дёргается.
Как сейчас.
Пена пронзила голову волкодлака и тут же вынырнула обратно. Тварь даже не успела понять, что умерла. Когда я прыгнула за ограду, волкодлак ещё стоял, вот только глаза его начали мутнеть.
Стоило распахнуть дверь и пара мечей едва не вонзились в мою грудь. Я небрежно отмахнулась от них Пеной и вошла внутрь. Возникло ощущение, будто я стою по колено в бурном потоке холодной грязной воды. Чувство настолько сильное, что даже икры сводило судорогой. Кроме того, зрение тоже решило поиграть в эти шутки, уверяя, что гостиная домика до середины заполнена тёмной жидкостью, из которой торчат лишь головы испуганных людей.
– Что там? – взволнованно спросил Грард. А этот, какого чёрта здесь делает? Там, на улице, его люди с ума сходят. – Много их?
– Понятия не имею, - я зевнула и встретилась взглядом с Киром. Он нахмурился и посмотрел на мои сапоги. А-а, они все испещрены мелкими чёрными точками. – Иди и проверь.
Лейтенант оглянулся на Кириона и тот мотнул головой: мол, иди и действуй. Бравый вояка шмыгнул носом и покрепче сжав рукоять меча выкатился наружу. Оставшаяся парочка солдафонов определённо не обиделась, что начальник позабыл о них.