Последняя тень
Шрифт:
– Ты совсем рехнулась? – спросила Мышь. – Вчера на нас спустили собак и тебе чуть жопу не оторвали! И вообще, я тебя знаю целую вечность и…
– Помолчи, - в голосе Колючки не ощущалось раздражения. – Знаешь, лучше я буду помнить, как вчера ходила на рыбалку, а потом ела пироги с малиной. И у меня есть папа и мама, а в соседней деревне – бабушка, которая красиво поёт, когда сидит за прялкой.
– Ты – чокнутая, - прошептала Мышь, но без уверенности.
А я подумала: почему нет? Ведь, если подумать, то вчера всё равно прошло и лучше вспоминать, как мы с мамой ходили в лавку выбирать мне новые
Всё виделось так отчётливо, что я расплакалась и уснула.
Колючку убили через неделю. Забили кольями, когда она пыталась стянуть тощую ободранную курицу. Избили и оставили клокотать кровью. Мы оттащили подругу под деревья и сидели вокруг, глядя, как жизнь вздрагивающими рёбрами покидает тощее тело. Потом Колючка пробормотала: «мама» и затихла. Было тепло, земля оказалась мягкой, и мы смогли закопать труп.
Но странная игра так и осталась в моей голове.
Так что, теперь, когда я вспоминаю детство, то помню не жёсткие руки и сиплый голос. Нет. Красивое лицо, золотистые волосы и мягкие ладони, предлагающее очередное угощение любимой дочери.
Это – всё хорошее, что со мной произошло в детстве. Воображаемые воспоминания.
Я перевернулась на бок и начала рассматривать ночной лагерь. Некоторые кострища ещё белели бельмами дремлющих углей. Во мраке медленно перемещались тени караульных. Отец Найд продолжал сидеть у реки, но так неподвижно, словно монах задремал. Возможно, так оно и было. Тихо всхрапывали спящие кони и едва слышно журчала река.
Всё спокойно и все, кроме стражников, спят. Мне-то какого Вопрошающего не спится? Или я реально собираюсь выслеживать нашего шпиона? Угу, стоило спуститься, взять Наверру за ухо и рявкнуть: «А ну, не спи, старый чёрт! Сиди со мной и слушай, когда закончится ваш магический кавардак.» Угу. А если он сам всё это и придумал? Для отвода глаз?
Внезапно появилось странное ощущение. Точно, что-то невидимое давит на глаза. Я даже привстала и попыталась понять, какого Вопрошающего происходит. Взглянула на небо – всё нормально. Направо, там, где многоголосно храпели простолюды – то же. Повернулась, встретила сонный взгляд топчущегося на месте караульного. Никаких странных ощущений.
Хорошо. Теперь медленно повернём голову и…Точно! Существовал небольшой участок лагеря, при взгляде на который глаза начинали слезиться и всё становилось расплывчатым, точно в тумане. Именно в этом направлении находились спальные места дворян и палатка королевы. Никогда прежде с таким не сталкивалась.
Я вскочила на ноги и уже собиралась бежать вниз, как вдруг заметила тёмную фигуру, выбирающуюся из спального мешка. Колдун успел подняться на ноги и стоял, поворачивая башку. То ли почуял то же, что и я, то ли сам творит эту пакость.
Я начала медленно спускаться с обрыва, размышляя, не поднять ли тревогу. За себя я не опасалась, но подозревала, что проклятое чародейство способно запудрить другим мозги и скрыть истинную картинку. И точно, давящее на глаза успело переместиться, удалившись за реку.
У королевской палатки подрёмывали два солдата.
Наверра продолжал бродить по лагерю и вертеть головой. Пришлось дёрнуть его за край плаща. Колдун подпрыгнул и уставился на меня ошалелыми глазами.
– Что? – выдохнул он.
– Это ты, что? – прошипела я. – Какого хрена делаешь?
– Тишина, - он развёл руками. – Шум смолк…А! Понимаешь…
– Понимаю, - тихо сказала я и закрыла ему рот ладошкой. – Сиди на месте и продолжай слушать. Главное – мне не мешай.
Судя по ощущениям, наш лазутчик удрал за реку. Видимо, собирался отсылать сообщение хозяину. Посмотрим.
На ходу вытащила кинжал у спящего солдата и ускорила шаг. Отец Найд действительно спал. Если ещё больше наклонится – шлёпнется в реку. То-то визгу будет! Я перепрыгнула через поток и остановилась, оценивая направление. В лицо словно дунул холодный ветер, а в глазах начали порхать огненные мотыльки. Так и ослепнуть можно!
– Зууст Плансхаат, - прошептала ночь, точно бросала мне обвинение.
Шёпот обволакивал, как будто влажный саван, снятый с погребённого мертвеца. Я обернулась, приготовившись ударить кинжалом. Никого. Спящий лагерь и тихая река. В затылок тотчас точно стукнуло: мощное ощущение постороннего враждебного взгляда.
– Зууст Плансхаат, - вкрадчиво, как могла бы шипеть змея. И смрад, точно упырь роет старый погост.
Вроде бы во мраке можно различить очертания высокой фигуры. Или это – дерево: Зрение подводило. Я видела рябь призрачного дождя и ощущала его липкие смердящие поцелуи на коже лица. Колдовство, как есть колдовство! И эти выродки ещё смеют называть меня Чёрной Ведьмой!
– Зууст Плансхаат, - повторил голос ветра. – Заанапеси пуур туд?
Иду, иду, даже не сомневайся. И если этот кинжал не сможет тебя проткнуть, то я вернусь за Пеной. Шелестел прибой, волны били по ногам, а из носа хлынула кровь. Нет времени вытирать – вперёд.
– Зууст Плансхаат, - в голосе ощущалась насмешка. – Чиирис фит гаамунд пуурда?
Нет, я не боюсь тебя, жимуинское отродье! Открой лицо, чтобы я знала, с кем имею дело!
Я поднялась на невысокий холм и огляделась. Лес, обрыв и река – никого не видно. Рябь в глазах прекратилась, и я больше не ощущала липких прикосновений. Ощущение постороннего взгляда исчезло, как и не бывало. Осталась только ночь, звёздное небо, да ветер, вцепившийся в волосы.
– Здравствуй, Дар.
Я резко повернулась. Ноги согнулись, приготовившись отшвырнуть тело в сторону, а рука с кинжалом выстрелила вперёд. Если бы кто-то стоял за спиной – уже получил дырку в пузе.
Однако, тот, кто приветствовал меня, находился чуть дальше. Сидел на земле, сложив ноги под собой. Так любят сидеть шаманы севера, погружаясь в свой особенный грибной сон. Этот очень напоминал тех, смазанных жиром, глухо сопящих истуканов. Разве что одежда смотрелась богаче, да на голове блестело нечто, вроде короны с меховым колпаком. В пальцах неизвестного медленно скользили костяные фишки на чёрной нити. Лицо гладко выбрито и лишь посредине подбородка свисала косичка длинной бороды.