Последняя теория Эйнштейна
Шрифт:
— Как?! — Министр наклонился вперед и повернул голову, словно человек, недослышащий одним ухом. — Я думал, вы его зажали в Манхэттене. Чего стоят тогда все ваши блокпосты на мостах и в туннелях?
Люсиль неловко поерзала в кресле.
— К сожалению, фото Дэвида Свифта было выдано полиции с задержкой. Когда же портрет был роздан, один полицейский с Пенсильванского вокзала опознал подозреваемого. Он сказал, что Свифт сел на поезд в Нью-Джерси около часа тридцати.
— Как он сел на поезд? По фальшивым документам?
— Нет. Судя по всему,
Министр нахмурился.
— Непростительно. В настоящей армии такой солдат был бы казнен. Расстрелян на рассвете своими же товарищами по оружию.
Люсиль не знала, что на это ответить, и потому оставила замечание без внимания.
— Я только что говорила с нашими агентами в Нью-Джерси. Они сели на поезд на станции Трентон, но подозреваемого там не оказалось. Сейчас мы отрабатываем версию, что Свифт сошел с поезда вместе с пьяной компанией. Полисмен с Пенсильванского вокзала сказал, что они из Метучена.
— Не очень многообещающий вариант. Какие еще ниточки?
— Мы поставили группы наблюдения у домов коллег Свифта по историческому факультету Колумбийского университета. Некоторые из них живут в Нью-Джерси, так что есть неплохой шанс получить помощь кого-нибудь из них. И мы взяли для допроса бывшую жену Свифта. Она сейчас внизу со своим сыном и любовником, пожилым человеком по имени Эмори Ван-Клив. Мы сейчас…
— Стоп. Как его зовут, вы сказали?
— Эмори Ван-Клив. Юрист, партнер-владелец «Мортон, Макинтайр и…»
— Боже мой! — Министр схватился за голову. — Вы что, не знаете, кто это такой? Ван-Клив — один из крупнейших спонсоров последних выборов. О Господи! Он же внес двадцать миллионов долларов на президентскую кампанию!
Люсиль напряглась. Услышанное ей совершенно не понравилось.
— Сэр, я следовала приказам директора бюро. Он мне велел заниматься этим делом со всей возможной тщательностью, что я и выполняю.
Министр скривился, снял очки и взялся пальцами за переносицу.
— Люси, поймите меня правильно. Я прошу вас действовать агрессивно. Я прошу вас бросить на это дело все ваши силы. Этот проект — один из главных приоритетов Пентагона. Если информация просочится к иранцам или северокорейцам, последствия будут опустошительны. — Он снова надел очки и уставился на нее — глаза как два снайпера. — Но такого человека, как Эмори Ван-Клив, нельзя допрашивать стандартным способом. Он один из главных республиканских фандрайзеров Америки. Когда прошлой весной сюда приезжал президент, они вместе в гольф играли!
— Так что же вы предлагаете, сэр?
Он оглянулся через плечо на генерала-летчика. Тот без единого слова открыл кейс, достал папку и подал ее министру, который стал листать содержимое.
— О'кей, вот тут сказано, что у этого Свифта в анамнезе серьезное злоупотребление.
— Он крепко пил в свои двадцать и позже, — уточнила Люсиль.
Министр обороны пожал
— Пьяница — это навсегда. Можем сказать, что он перешел на кокаин и поставлял его богатеньким деткам в Колумбийском. Бюро готовило его арест у него на точке в Гарлеме, но он сумел со своими дружками захватить агентов врасплох и убить полдюжины. Как вам такая легенда?
Люсиль попыталась найти дипломатический ответ:
— Есть несколько проблем. Во-первых, бюро обычно не…
— Подробности меня не интересуют. Устраните проблемы и скормите легенду Ван-Кливу и бывшей. Может, они настолько потеряют сочувствие к Свифту, что выдадут нам, где он прячется. И кстати, прессе скормите ту же историю. Тогда можно будет развернуть охоту по всей стране.
Люсиль покачала головой. Трам твою тарарам, одно дело — информировать министра обороны, и совсем другое — принимать от него распоряжения. Этот клоун полагает, что может командовать правоохранительной организацией?
— Не уверена, что это удачный подход, — сказала она. — Я думаю, надо бы связаться с директором бюро…
— Не волнуйтесь, директор возражать не станет. Я с ним поговорю, как только вернусь в Вашингтон.
Министр закрыл папку, отдал ее генералу авиации, повернулся на каблуках и вышел из конференц-зала — генерал следом.
Люси возмущенно вскочила.
— Минуту, господин министр! Надо еще раз подумать…
Он даже не обернулся — просто вскинул руку на прощание, проходя к двери.
— Времени нет думать, Люси. Когда война началась — воюешь тем, что есть.
Дэвид бывал в доме Эйнштейна на Мерсер-стрит, когда писал «На плечах гигантов». Поскольку здесь жили преподаватели, дом не был открыт для публики, но когда Дэвид отправил специальный запрос с объяснением своих целей, институт фундаментальных исследований дал ему разрешение на получасовой визит. Для Дэвида это оказалось бесценным. Большую часть отведенного ему времени он провел в кабинете на втором этаже, где были написаны почти все работы Эйнштейна последних лет. Три стены этой комнаты от пола до потолка были заставлены книжными полками, а венецианское окно четвертой выходило на задний двор. При взгляде на стоящий у окна стол у Дэвида как-то странно кружилась голова, ум устремлялся на полвека назад, и он практически видел Эйнштейна, сгорбившегося за этим столом, скребущего авторучкой по бумаге многие часы, заполняя страницу за страницей метрикой пространства-времени и тензорами Риччи.
Сейчас, подходя сюда в темноте, Дэвид заметил, что территория перед домом за последние десять лет благоустроилась. Кто-то поставил цветочные горшки на крыльце и подрезал дикие лозы, когда-то обвившие водосток. Он очень тихо подошел к ступеням, нажал на звонок, неожиданно громкий, и стал ждать. Увы, нигде не зажегся свет. Выждав минуту, он позвонил еще раз, прислушиваясь к звукам жизни внутри дома — тщетно. «Черт побери, — подумал он, — наверное, никого дома. Моника могла уехать на выходные».