Последняя теория Эйнштейна
Шрифт:
Гупта посмотрел на Монику, на Дэвида, снова на Монику. Он явно был перепуган, но пытался осмыслить ситуацию. Через несколько секунд он кивнул, соглашаясь, и Дэвид убрал руку от его рта. Гупта нервно облизал губы.
— Микрофоны? — спросил он шепотом. — А кто слушает?
— ФБР — точно, — ответил Дэвид. — А может быть, не только ФБР. Вас ищут очень опасные люди, профессор. Мы должны увести вас.
Он ошеломленно замотал головой, непослушная седая шевелюра упала на лоб.
— Это что,
— Нет, я Моника Рейнольдс, — прошептала она. — Из института фундаментальных исследований.
Он всмотрелся внимательно, будто определяя, кто она.
— Моника Рейнольдс? Теоретик, специалист по струнам?
— Именно так. Прошу прощения, если мы…
— Да-да, я вас знаю. — Он слегка улыбнулся. — Мой фонд финансирует кое-какие эксперименты с частицами в лаборатории Ферми, так что я знаком с вашей работой. Но почему вы так оделись?
Дэвид почувствовал нетерпение. Приход агентов ФБР для проверки, что за тревога здесь сработала — только вопрос времени.
— Профессор, нам надо идти. Я сейчас помогу вам залезть в мусорный бак…
— В мусорный бак?
— Прошу вас, идемте с нами. Объяснять нет времени.
Дэвид схватил профессора за руку и хотел поднять, но старик не поддался, а с неожиданной силой вырвался из хватки Дэвида.
— Боюсь, вам все же придется потратить время на объяснения. Я никуда с вами не пойду, пока вы мне не скажете, что здесь происходит.
— Послушайте, агенты здесь будут с минуты на…
— Тогда я рекомендовал бы вам излагать побыстрее.
«Черт побери, — подумал Дэвид, — в том и проблема с блестящими учеными — слишком они рациональны». Он уставился на потолок, пытаясь подавить страх и прояснить мысли.
Потом посмотрел Гупте прямо в глаза.
— Einheitliche Feldtheorie, — прошептал он. — Они охотятся за ней.
Немецкие слова подействовали не сразу. Сперва Гупта только поднял брови в легком удивлении и недоумении, но через несколько секунд у него отвисла челюсть. Он прислонился к стене спиной, невидящим взглядом уставясь на полки с моющими средствами.
Дэвид наклонился над ним, продолжая шептать:
— Кто-то пытается собрать теорию из кусочков. Может быть, это террористы, или шпионы, не знаю. Сперва они пришли к Мак-Дональду, потом к Буше и Кляйнману. — Он замолчал, боясь вымолвить следующие слова. Гупта с этими физиками работал много лет. Особенно близки они были с Кляйнманом. — Мне очень жаль, профессор, но все трое убиты. Остались только вы.
Гупта посмотрел на него, над правым глазом задергалась коричневая кожа.
— Кляйнман?
— Я его видел вчера в больнице, — кивнул Дэвид. — Его пытали.
— Нет, нет, нет! — застонал Гупта, схватившись за живот. Он зажмурился, открыл рот — казалось, его сейчас вырвет.
Моника присела рядом и обняла его за плечи.
— Ш-ш, — прошептала она, поглаживая его по спине. — Все хорошо, все хорошо.
Дэвид подождал несколько секунд, пока Моника успокаивала старика. Но долго ждать было нельзя — он уже мысленно видел, как мчатся по лестницам Холла Ньюэлла — Саймона агенты ФБР.
— Правительство догадалось, что происходит, — сказан он. — И теперь они тоже охотятся за теорией. Вот почему ФБР поставило вас под наблюдение, и вот почему оно последние шестнадцать часов гоняется за мной.
Гупта вздрогнул и открыл глаза:
— Откуда вы все это знаете?
— Кляйнман перед смертью дал мне код — последовательность чисел. Оказалось, что это ваши географические координаты. Я думаю, Кляйнман хотел, чтобы я как-то сумел защитить тайну от раскрытия, уберечь теорию и от правительства, и от террористов.
Профессор, глядя в пол, медленно покачал головой.
— Его самый страшный кошмар, — сказал он тихо. — То, чего больше всего боялся Herr Doktor.
Дэвид почувствовал всплеск адреналина, пульс забился у него на шее.
— Чего он боялся? Это было оружие?
Гупта продолжал качать головой:
— Он мне не сказал. Он сказал другим, но не мне.
— Что именно? О чем вы?
Гупта тяжело вздохнул, с видимым усилием вытащил из кармана платок.
— Эйнштейн был человеком высокой этики, Дэвид. Он очень тщательно выбирал тех, кто будет нести это бремя. — Профессор поднял платок, стер пот со лба. — В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году я был женат, и моя жена носила нашего первого ребенка. Менее всего Herr Doktor желал бы подвергать меня опасности. И потому он распределил эти уравнения между другими: Кляйнманом, Буше и Мак-Дональдом. Из них, видите ли, никто не был женат.
Моника, присевшая рядом с Гуптой, посмотрела на Дэвида обеспокоенно. Он, встревоженный не менее, наклонился чуть ближе к старику.
— Секунду, секунду, — прошептал он. — Вы хотите сказать, что не знаете единой теории? Даже частично?
Гупта покачал головой.
— Я знаю, что Эйнштейну удалось построить теорию и что он решил хранить ее втайне. Но я не знаю ни уравнений, ни принципов, лежащих в ее основе. Мои коллеги поклялись ему, что ни одной живой душе не скажут, и они всю жизнь соблюдали эту клятву.
Отчаяние Дэвида было так велико, что все поплыло у него перед глазами, и пришлось схватиться за стенку, сохраняя равновесие.