Последняя Утренняя Звезда
Шрифт:
Кроме новой раны он чувствовал и старые, которые получил совсем недавно, в тот самый день семь лет назад. Один глаз ничего не видел, а голова болела так, как если бы булава Жнеца ударила секунду назад. Джайал попытался встать, но боль в груди была так сильна, что он со стоном упал назад.
Скоро конец. То ли он умрет от раны, то ли Двойник от чумы: они оба перестанут существовать, одновременно.
Он лежал на спине, молясь единственной звезде, звезде Светоносицы.
Он уставился на нее. Она померцала секунду, а потом его веки стали слишком тяжелыми. Джайал почувствовал, что его уносит темный отлив: все ускользало прочь, как и в тот день, когда он
Но в этот раз он точно знал, что путешествие закончено. Все дальше и дальше, отлив, который уносит его в море, море смерти. Идет тьма, звезда тускнеет: звезда Талассы…
Потом, как свеча брошенная в море, свет звезды померк, и пришел конец, тот самый, который должен был придти семь лет назад.
Пришло забвение, и свет звезды, последний свет в небе, надежда его и человечества, погас.
И тьма накрыла мир.
Тире Ганд. Выжило не больше пятидесяти Галастриан. Легион Пурпурных Плакальщиков, выстроившийся несокрушимой фалангой, давил их все более суживавшийся круг, оттесняя к одному из зданий храма-пирамиды. Теперь, когда заклинание полностью исчезло с их оружия, удары Галастриан не могли пробить броню немертвых. Следующий натиск угрожал опрокинуть тех немногих, которые еще стояли. Гарн проорал приказ, и они опять отступили, оставив мертвых и умирающих перед собой. Гарн открыл дверь здания за ними, все бросились внутрь, потом сенешаль закрыл тяжелую дубовую дверь на засов. Несколько солдат уперлись в нее, остальные рассыпались по комнате, в поисках материала для баррикады. Оказалось, что они находятся в помещении с высоким куполом, на стенах висели крючки с розово-лиловыми и коричневыми одеждами жрецов Исса. Вдоль стен стояли тяжелые дубовые скамьи; их перетащили к двери, загораживая ее.
Странно, но никто не осаждал дверь, как если бы их враги остановились, ожидая чего-то. Галастриане получили маленькою передышку и перевели дыхание.
Туча тоже ухитрился войти в дом, на его серых боках зияли раны. Он подошел к Фазаду, и ткнулся носом в мальчика-короля. Фазад в ответ обнял коня и что-то ласково зашептал ему в ухо. Туча заржал, потом, медленно, опустился на колени, потом на бок. Король встал на колени рядом с ним. На морде коня пузырилась пена. Фазад в отчаянии взглянул на Гарна. Сенешаль быстро подошел, вытянул руку и пощупал шею мерина.
— Очень тяжелые раны, — печально сказал он.
— Да, — ответил Фазад. — Он говорил со мной, как всегда; мы разговариваем с ним с той самой ночи, когда Джайал Иллгилл прискакал в гостиницу Скерриба и поручил мне позаботиться о нем. Я помню, как пришли вампиры и я прятался в конюшне под соломой его стойла, зная, что сейчас умру. И вот тогда его голос раздался в моем мозгу и он приказал мне, твердо и ясно, садиться на него и скакать оттуда.
Гарн перевел взгляд от мальчика на дверь — Оссиане могли начать штурм в любой момент. Тем не менее из-за двери не доносилось ни звука, только грозное молчание.
— И что он сказал тебе сейчас? — спросил сенешаль.
— Его хозяева, Иллгиллы, мертвы. Все. Он сам был уже стар, когда барон первый раз сел на него; он служил им, одному поколению за другим. Теперь узы, которые привязывали его к земле, перерезаны. Он решил уйти вслед за Иллгиллами в Зал Белой Розы.
— Иллгиллы мертвы? — Гарн покачал головой. — Почему нас всех не убили на поле Тралла? Тогда мы бы не страдали от напрасной надежды, от веры, что придет день и мы отомстим. — Он так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.
Фазад протянул
Конь опять заржал и забился, ударяя копытами. Потом затих, навсегда.
Потом внезапно послышался громкий треск, дверь и баррикада за ней рухнули. С потолка посыпалась пыль. Некоторые из Пурпурных Рыцарей стояли снаружи, держа в руках таран. Потом они бросили его на землю, как если бы он ничего не весил, и встали неподвижно, сгрудившись вокруг двери, пара факелов, мигавших в комнате, освещала их темные доспехи.
Наступившее молчание прерывало только тяжелое дыхание Галастриан. Они стояли на круглом полу в середине комнаты, и тут до них явственно донеслось дыхание рыцарей, хотя те находились в сорока футах от них.
— Ну, парень, до свидания в Зале Белой Розы, — сдавленно сказал Гарн. — Мы храбро сражались, до конца. Пускай никто не забудет этого, хотя на земле никогда не будет света.
Фазад поглядел вверх: в самом верху потолка купола было стеклянное окно. Звезда Светоносицы светила прямо в него, отражаясь от мраморного пола, отделявшего их от осаждающих. Последний бой будет недолгим. Хорошо бы, чтобы кто-нибудь сказал, как ей молиться, потому что сейчас ему нужна помощь, нужна больше, чем когда бы то ни было. Но сказать некому: Кригган и Матач мертвы, Залия тоже. И он скоро присоединится к ним. Фазад не боялся смерти: бесстрашие волков все еще жило в нем, хотя плаща из Бардуна у него не было.
— Пусть Ре сохранит тебя, сенешаль. Ты был мне, как отец, — сказал он.
Гарн хотел ответить, но в этот момент свет звезды над ними внезапно погас. И тут же абсолютная тьма затопила комнату, точно такая же, как в башне королевы в Имблевике в день последнего рассвета.
Рыцари-вампиры торжествующе закричали; их крик подхватили другие, послышался рев тысяч глоток, собравшихся на кладбище перед храмом: все они пришли посмотреть, как люди умрут. И скоро весь Тире Ганд завыл, отзываясь на их радостный рев.
Теперь только мертвые что-то видят. Фазад ослеп. Мужество покинуло его. Он протянул руку, нащупал ладонь сенешаля и сжал ее. Пришел конец.
Множество часов Бронзовый Воин проделывал вход в пирамиду, дымящиеся тела упавших драконов освещали тьму вокруг него огнями Хель.
Огромными усилиями, камень за камнем, он откатывал блоки в сторону, пока не проложил ход в самое сердце пирамиды и не увидел большую шахту, спускающуюся в подземный мир. В глубину уходили веревки, он вдохнул воздух, рассказавший ему о всех тех, кто спускался здесь. Барон и его люди, Джайал, Уртред и Таласса. Все здесь, все впереди, в миле под землей. Но было и еще кое-что, нейтральный запах, запах существ без души. Двойник и какой-то немертвый.
Талос понял, что опаздывает, надо спешить. С неба спускается Исс. Он, Бронзовый Воин, должен слететь вниз. Слететь так, как научил его Бог, в те времена, когда он летал с драконами и падал на врагов с высоты в пять тысяч футов, появляясь из сверкающего диска солнца.
Талос вытянул руки, шагнул вперед и стал падать. Он летел все ниже и ниже, подземный мир смутно вырисовывался перед ним, обломки лестниц проносились мимо, расплываясь перед глазами. Потом он закрыл глаза и уменьшил бешеную скорость падения, а когда вновь открыл их, то уже парил в воздухе: он, который весил много тон, парил на высоте нескольких футов над кучей разрушенной мебели на дне шахты. Потом он тихонько приземлился, как если бы весил не больше перышка.