Последняя зима
Шрифт:
– Вот что, хлопцы!
– начал Резуто, подойдя к партизанам.
– Мне передохнуть пора, а вы вон за тем бугром выройте окопчик поглубже. Тебе, Григорий, особое задание: обшарить весь хутор и найти хоть метров сто прочной веревки... Кроме того, всем иметь по запасному комплекту барабанных перепонок.
– Да уж где их взять, эти перепонки! Лучше, Дмитрий Миронович, мы рты поразеваем, - сказал Гриша, догадываясь о предстоящем.
– Можно и открытым ртом обойтись. Помогает!
– кивнул минер.
– Но не обязательно же ей рваться... Не на
Через какой-нибудь час стабилизатор бомбы накрепко обвязали веревкой, протянувшейся к вырытому окопу.
– Взялись!.. Теперь плавно! Помалу!
– командовал Резуто.
"Телка" охотно поддалась, вылезла из ямы и легла у ее края. Ребята разогнались к ней: интересно же посмотреть.
– Стоп! Всем назад, в окоп, - потребовал Дмитрий.
– Торопиться тут нечего. Пусть немного полежит... Мало ли что ей вздумается!
Ничего "телке" не вздумалось. Первым подошел к ней опять Резуто... Да, это была немецкая пятисотка, большая и толстая, с ржавчиной по всему корпусу.
Оставалось сделать самое неприятное: вывинтить у бомбы головку. Заниматься этим всегда страшно, с каким бы весом минер ни имел дело. Для того чтобы разнести человека, вполне хватит и килограмма взрывчатки. Но тут была еще и дополнительная неприятность. Головка у полутонной бомбы настолько велика, что ее трудно прихватить имевшимся случайным инструментом. Придется как-то приспосабливаться... Ничего не поделаешь! И Резуто опять погнал всех подальше от бомбы, обратно на хутор.
* * *
Ранней весной 1942 года из леса, неподалеку от границы между Черниговской областью и Брянской, вышли трое оборванных, изможденных, заросших бородой мужчин с крестьянскими кошелками в руках.
Неизвестные остановили проходивших через поляну девушек и начали расспрашивать, есть ли дальше в лесу люди, а если есть, то кто они такие. Девчата охотно ответили, что сами живут на хуторе, который тут совсем рядом, но в лесу поблизости никого нет. Иногда, правда, проходят через хутор какие-то вооруженные дядьки, кто в немецких, кто в мадьярских мундирах, но кто такие, не разберешь, вроде бы полицаи. Впрочем, и эти давно уже не появлялись.
На встречный вопрос - откуда да куда они идут?
– один из обросших бородой мужчин ответил, что направляются из-под Корюковки в брянские села, где хотят поменять кое-что на продукты.
– А сейчас-то, наверно, голодные!
– сердобольно воскликнула самая бойкая из девчат.
– Обождите, домой сбегаю, молочка принесу... Да вы не бойтесь! Никого сюда не приведу. Вот и подружек в залог оставляю!
Действительно, она вскоре вернулась с полным кувшином молока. Однако побывать она успела не только у себя дома, забежала и в соседнюю хату.
Когда неизвестные уже почти покончили с молоком, из-за кустов бесшумно вышли несколько хлопцев с винтовками и потребовали от бородачей поднять руки вверх. Те повиновались.
– Оружие есть?
– раздался вопрос.
– Откуда ему взяться...
Начался обыск. У одного из дядек между
Через час эти пистолеты и револьвер лежали передо мной. В нашу штабную землянку ввели задержанных у заставы неизвестных. По-видимому, они уже сообразили, куда попали, и держались уверенно. На первый же мой вопрос последовал ответ, что все трое являются советскими офицерами-окруженцами и сейчас пробираются к фронту, хотят его перейти. Дальше мы допрашивали задержанных поодиночке и таким образом, чтобы они не слышали ответов друг друга. Однако все ответы сходились даже в мелких деталях.
Выяснилось, что офицеры идут из Киева, где сначала скрывались в разных местах, но потом установили между собой связь. Под Киевом, еще на правом берегу Днепра, их задержала полиция и отправила в ближайший районный центр. Окруженцы убили конвоира, потом нашли для переправы лодку. По левобережью шли они долго, не один месяц, так как, не имея ни компаса, ни карты, часто сбивались с дороги и блуждали в лесах. Все трое хотят, если невозможно перейти фронт и попасть в армию, остаться у партизан.
Последним мы допрашивали темноглазого крепкоскулого шатена, который говорил немного картавя. Попал он в окружение на Полтавщине, где был тяжело ранен. Решил пробираться домой, в Киев, чтобы залечить рану. Ночью, сунув за пояс пистолет и действуя лишь одной здоровой рукой, он переплыл Днепр. В Киеве скрывался в доме отца-железнодорожника, с его же помощью установил связь с другими окруженцами. По своей мирной профессии темноглазый парень - шофер, действительную военную службу проходил в авиации.
– Что ж, оставайтесь у нас, - сказал я окруженцам.
– Сегодня и распределят вас по ротам.
– А как с оружием?
– спросил тот, что немного картавил.
– Известно как... В бою добывать надо!
– усмехнулся кто-то из штабистов.
– Но у нас же есть оружие... Вот оно!
– кивнул темноглазый на стол.
– Пистолеты вам не положены, - уточнил я.
– Но ведь мы офицеры!
– У нас пока будете рядовыми бойцами.
Уловив в моем голосе нотку приказа, все трое вытянулись.
Темноглазого, немного картавящего техника-лейтенанта звали Дмитрий Миронович Резуто.
* * *
Солнце поднялось над болотом уже высоко, но времени до вечера хватит, должно хватить, если только пойдет эта окаянная головка. Дмитрий осторожно вставил в ее пазы два железных штыря и начал их пошатывать. Не идет! И не должна сразу пойти. Сверху ржавчина придерживает, на резьбе смазка давно затвердела... И главное, нельзя ее двигать резко, рывком!
Дмитрий то садился на "телку" верхом, то ложился с ней рядом, нажимая на штыри под разными углами. Он обливался потом, но не от мускульного, а от нервного напряжения... Страшно! Не страшновато, а по-настоящему страшно! Резуто старался подавить в себе это чувство, внушал себе, что все обойдется.