Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Я послежу за зданием, - произнес неподалеку хорошо знакомый Эше голос.
– Вы ведь не возражаете, Олег Георгиевич? Раз уж я тут.
– Конечно, - ответил Ейщаров. Эша вытянула шею, удивленно выглядывая поверх его плеча. В нескольких метрах от них, уплывая с каждым ейщаровским шагом, стояла старшая Домовая, устремив невидящие глаза на здание супермаркета.
– Здравствуй, герпетолог, - шевельнула губами Яна, не повернув головы.
– Похоже, ты все так же увлекательно живешь?
Эша не успела ничего ответить - в следующее мгновение Яна была уже далеко. Она завозилась, потом решительно потребовала:
–
– Пожалуйста, - Ейщаров выполнил ее просьбу. Эша постояла секунду, после чего ее ноги подкосились, и она сердито села на асфальт, с которого ее тут же поднял Глеб, в руках которого Шталь сразу же стала казаться себе очень маленькой. Открыв дверцу машины, он сунул Эшу на сиденье, через секунду с другой стороны на диванчик опустился Ейщаров и, привалившись к спинке, закрыл глаза. Эша сделала то же самое. Раздался слаженный хлопок передних дверец, потом голос Нины Владимировны произнес:
– Олег, есть еще кое-что. Юля, Валера и Паша-Футболенок сбежали из города. Эша предупредила охрану, но им удалось уйти.
– Я...
– начала было Эша, попытавшись открыть глаза, но веки сделались слишком тяжелыми.
– Тебя никто не обвиняет, Шталь. Если б не ты, мы вообще могли бы не узнать. Когда с поста отправили машины, было уже слишком поздно, - Факельщица тихонько вздохнула.
– Все трое?
Эша затаила дыхание в ожидании страшного ответа, хотя уже и так было ясно, каким он будет. Но она ошиблась.
– Нет, мальчик уцелел. Он... тебе лучше самому с ним поговорить. Но сначала мы поедем в больницу. Не возражай, сейчас я тебе не подчиняюсь!
– Значит, город все-таки оцеплен, - Эша почувствовала, как Ейщаров чуть передвинулся на диванчике, и, не выдержав, протянула руку и на ощупь схватила его за запястье, искренне испугавшись, что с Олега Георгиевича станется сигануть из машины на полном ходу.
– Боюсь, что так.
На несколько минут в машине воцарилась тишина, после чего Эша обнаружила, что Михаил тоже находится здесь, потому как услышала громкий кашель, а потом голос, несомненно принадлежавший Оружейнику.
– М-да, подумать только... Неужели какой-то дед?.. Елки, на что мы все похожи! Пару часов точно ни на что способны не будем!
– Михаил помолчал, потом зловещим голосом пророка добавил: - А ведь это был только первый магазин.
– Да, - глухо ответил Олег Георгиевич, и тон его голоса отчего-то очень не понравился Эше Шталь.
ОСКОЛОК
Единственный наиболее эффективный способ
одержать верх при переговорах - это суметь уйти
из-за стола, не заключив сделки
Х. Маккей
– Ну, вот и все, подруга, - Эша аккуратно посадила паучиху на дно большой вазы.
– На сегодня твои приключения закончены, да и мои, надеюсь, тоже. Еще чуть-чуть - и поедем домой.
– Не удерет?
– боязливо поинтересовался Степан Иванович, топтавшийся рядом с большим куском марли.
– Нет, она устала, - Шталь погладила Бонни указательным пальцем.
– И опять полысела - еще бы, такая нервная встряска! Не удивлюсь, если после сегодняшнего я тоже полысею.
Голова уже почти не болела, да и сил заметно прибавилось, но в этом была заслуга не шталевского организма, а устрашающего количества лекарств, которыми Эшу нашпиговали в больнице. Серьезных ран у нее не было, хотя Александр Денисович, у которого, после поступления очередной партии поврежденных сотрудников института исследования сетевязания, на лице, похоже, навечно установилось выражение полнейшего равнодушия, констатировал у Эши общее истощение организма и рекомендовал ей остаться. Шталь отказалась, как и все остальные, и никто не стал ее уговаривать. В больнице остались только Шофер, которого сразу же увезли на операцию, Байер, который к моменту прибытия потерял сознание и возражать не смог, и Ключник, отягощенный сломанной ногой. Прочие вернулись в офис, где в вестибюле их встретили бледный, хлюпающий носом Паша, съежившийся в уголке дивана, и сидевший рядом Вадик, для успокоения облокотившийся сразу на два столика.
Ейщаров по дороге в больницу больше не сказал ни слова. В больнице он тоже почти ни с кем не разговаривал, только все звонил куда-то, вероятно утрясая последствия их пребывания в "Рублике". В офис они ехали в одной машине, и Олег Георгиевич опять молчал, отстраненно глядя в окошко. Эша с вопросами не лезла, но отчего-то ей было тревожно. Отстраненность и молчаливость Ейщарова, скорей всего, была вызвана тем, что он разрабатывал план дальнейших действий, и Шталь списала свою тревогу на то, что у него это, вероятно, пока не получается. Но когда Олег Георгиевич уже выходил из машины, Эша приметила его взгляд - ясный, спокойный - взгляд человека, принявшего какое-то очень важное решение. Это должно было быть хорошо, но Шталь встревожилась еще больше, и тут вспомнила одну подмеченную в больнице деталь, которая, правда, возможно не имела никакого значения. Да, Олег Георгиевич звонил по сотовому много раз, но не произнес ни слова.
– Там было страшно?
– с детским любопытством спросил стоявший рядом Сева, и Эша пожала плечами и заставила себя подняться из кресла.
– Так, по всякому... Ладно, пошли, а то пропустим все веселье. Степан Иванович, перестаньте вы так на нее смотреть, в этот раз она точно не сбежит.
– Да нет... просто... такая тварюка...
– Посудник с трудом оторвал взор от прикрытой марлей Бонни и переместил его на пистолет в шталевской руке.
– А ты чего с оружием-то бегаешь? Ты вообще умеешь с ним обращаться?
– В лоб попаду запросто, - безмятежно ответила Эша, опираясь на Севу.
– Хорошо стреляешь?
– Хорошо бросаю.
Они спустились в вестибюль, где вновь, уже в который раз, расположились все сотрудники. "Отряд" разместился на трех сдвинутых вместе диванах, сползши по спинкам так, словно в организме вовсе не осталось костей. Никто не разговаривал и не шевелился, только Михаил изредка осторожно дотрагивался до зашитой скулы, и Слава вяло шлепал его по руке.