Последыш IV
Шрифт:
Удивительно, но, несмотря на ранний час, Хатун оказалась дома и даже не спала, ответив ему уже после четвертого гудка.
– Неужели случилось чудо, - сказала она в трубку вместо «здрасьте», - и мне позвонил наконец отец моей дочери?
Вообще-то, дочь они зачали, - если Хатун действительно знает, о чем говорит, - только седьмого ноября, в красный день календаря, так сказать, и называть Ингвара отцом в первой трети декабря было несомненным художественным преувеличением. Другой вопрос, как она узнала, кто именно ей телефонирует в этот ранний час? Бармин же даже голоса подать не успел!
– Чудо случилось, - усмехнулся он в ответ. – Здравствуй, боярышня!
– Здравствуй,
– Хотел спросить, не появился ли у тебя за это время кто-нибудь… э…
– Кто греет мою постель, - подсказала Хатун.
– Вроде того, - признался Бармин.
– То есть, - уточнила умница-оборотень, - если появился, ты, как благородный человек, трахаться меня не позовешь, а, если не появился, то как раз за этим ты мне в такую рань и позвонил. Я правильно понимаю?
– Да, - признал Ингвар очевидное.
– А ничего, что я, вообще-то, не человек и живу совсем по другим законам?
– Это имеет значение? – озадачился Бармин.
– Инг, - явственно улыбнулась женщина-леопард, - это совсем неважно, есть у меня кто-то или нет. Ты был и навсегда останешься моим первым мужчиной и отцом моей дочери! И уже, хотя бы поэтому, я никогда не скажу тебе «нет».
– Но кроме моих желаний существуют и твои желания, - мягко возразил Бармин, уловивший главное – отказа не будет.
– Я тебе об этом и говорю, а ты не понимаешь! – усмехнулась женщина-оборотень. – Я просто не могу тебя не хотеть.
– И что это означает на практике?
– Это значит, что я ответила тебе «да». Займемся этим у меня или покажешь мне свою спальню?
– Ты в ней, вроде бы, уже была…
– Не человеком, - возразила Хатун. – И не для случки.
– Значит, ко мне?
– К тебе! – подтвердила женщина.
– Ты в своей горнице? – уточнил тогда Бармин, знавший по случаю, где она обычно спит. Она же сама и показала во время экскурсии и, вероятно, не без умысла, поскольку знала, что он способен «перемещаться».
– Да!
Ее «да» еще звучало в ушах, а он уже стоял рядом с ее кроватью.
– Иди ко мне! – позвал он, протянув к ней руки.
– Я здесь! – отбросив телефонную трубку, она рывком поднялась на ноги.
Высокая, сильная, в почти ничего не скрывающей полупрозрачной кружевной ночнушке, едва доходившей до середины невероятно женственных бедер.
– Я собиралась этой ночью на охоту, - сказала Хатун с многообещающей улыбкой, появившейся вдруг на ее полных, изящного рисунка губах, - но Ясмин, наша дочь, шепнула мне по секрету, что сегодня тот самый день!
– Ясмин? – переспросил Ингвар, даже не удивившийся тому, что его еще не родившаяся дочь уже способна давать матери такие правильные советы. У пардусов[2] и не такое бывает.
– Хеттура Ясмин, - еще шире улыбнулась юная женщина. – Хеттурой, если не знаешь, звали последнюю жену праотца Авраама, а Ясмин – это тюркское имя. Означает жасмин.
– Но вы же не тюрки и не иудеи, - отвлекся на мгновение Бармин, хотя видят боги, отвлечь его от созерцания этого великолепного тела было непросто.
– Это так, - кивнула Хатун. – Поэтому у нее будет еще и третье имя, но ты его узнаешь только после того, как она пройдет первый оборот. Таков закон. А сейчас, я хочу к тебе на руки, мой князь! И, видят боги, я хочу такого, что мне даже стыдно об этом думать, а ведь мы, пардусы, не из стыдливых!
– Прикажи собрать твои вещи, - сказал Бармин, поднимая женщину на руки. – Погостишь в Усть-Угле пару-другую дней.
Хатун была крупной и достаточно тяжелой
– Я приказала собрать мои вещи еще с вечера.
– Это? – кивнул Бармин на два больших чемодана и сумку, стоявшие у стены.
– Да, - коротко ответила женщина, прижимаясь к его груди.
– Тогда, пошли! – Он подхватил ее багаж воздушной петлей, поднял, перенес и поставил вплотную к своей ноги, так что, переходя, утянул за собой и ее чемоданы.
– Хочу тебя! – заявила женщина оборотень, едва они оказались в его спальне, и, не откладывая дела в долгий ящик, приникла к губам Бармина.
Поцелуй вышел замечательный. Страстный, сильный, можно сказать, агрессивный. Но ничего другого ожидать, на самом деле, не приходилось. Вернее, не стоило, имея в виду, с кем он имел дело. Поэтому Бармин воспринял ее попытку доминировать, как должное, но воли давать все-таки не стал. Ответил на страсть страстью, тем более, что желание, ставшее причиной этой незапланированной встречи, никуда не делось, напротив, усилившись так, что ждать сразу стало невмочь. И, позабыв разом о всяких глупостях, вроде нежностей и ласк, Ингвар взял женщину сразу: без прелюдий и предисловий. Бросил на кровать, перевернул лицом вниз и, взяв одним резким сильным движением, имел ее затем долго и с непреходящим наслаждением. Впрочем, по тому, с каким энтузиазмом включилась в процесс Хатун, по ее сильным, а порой и резким движениям, по громким, полным страсти стонам, переходящим в звериное рычание, несложно было догадаться, что ей этот брутальный подход к делу не только не мешает, но даже напротив – нравится. В общем, хотя Бармин и не отвлекался на неуместные здесь и сейчас рефлексии, он все-таки запомнил большую часть из того, что они творили с женщиной-пардусом на его огромной кровати, которую они в какой-то момент покинули, переместившись на медвежью шкуру, брошенную на драгоценный паркет, и далее везде, куда заводил их случай или горячечная фантазия. Но следует отметить, что «по итогам боевых действий» совместное творчество понравилось им обоим. Хатун выдохлась первой, испытав неизвестно какой по счету, но по-прежнему сокрушительный по силе оргазм. Выгнулась под Ингваром дугой, издала вопль, переходящий в довольное порыкивание и, словно бы, без сил упала на спину. Расслабилась, «растеклась» на мраморном полу ванной комнаты, куда занесла их под конец необузданная страсть. Бармин, однако, на это раз, не остановился. Просто не смог, - не сейчас, не с ней, - и в результате «догнал» женщину буквально через десять-пятнадцать секунд, испытав при этом один из самых ярких оргазмов в своей долгой двойной жизни. Безжалостно придавил Хатун, содрогаясь при этом всем своим огромным телом, вжимаясь в нее так сильно, как только мог и извергаясь в ее лоно долго и мощно, как никогда еще не случалось с ним прежде. В общем, концовка не подкачала. И это было общее мнение.
– Надеюсь, - сказала женщина через пару минут, то есть, после бокала вина, выпитого одним глотком, и горсти кишмиша и орехов, перемолотых мощными челюстями юной красавицы, - что это еще не все…
– Я никуда не тороплюсь, - улыбнулся Бармин, с огромным удовольствием оглаживая взглядом идеально круглый зад боярышни.
Все-таки Хатун была диво, как хороша со своими длинными сильными ногами, широкими, но в меру, бедрами, тонкой талией, изысканно красивой спиной и изящными, очень женственными плечами, не говоря уже о густых и длинных, чуть вьющихся платиновых волосах, скрывавших поистине лебединую шею. И ведь все это был всего лишь взгляд сзади. Спереди все выглядело еще соблазнительнее…