Последыш

Терния

Матай задумался.

— А мне не по х**? — наконец, спросил.

Человек разъярился и чуть не вскочил, но сдержался. Пригладил и без того отвратительную челку.

— Ладно, давай по-другому разговаривать, раз так. Ты моей техники утопил на несколько миллионов, а сегодня разогнал половину людей. Это все звонкие монетки, Росиати, это все ущерб.

— Не ты первый, не ты последний. Ближе к делу.

Мужчина пожевал губами, прищурился.

— Ладно, к делу, так к делу. Эта сучка тебе дорога, верно? Последние несколько дней ты вокруг нее как козлик прыгаешь, мои источники говорят. Да, вижу, не

врут, раз сам пришел, а не отправил одного из ссыкунов своих разговаривать. Хорошо, что наконец-то у тебя появилась ценная игрушка. А что, если мои ребята ее пощупают? Сделают ей одолжение и попользуют? Поделишься? Вот ты говоришь, что не умеешь делиться и не хочешь, а мы покажем, как нужно делиться, особенно с такими, как я. Эй, не дергайся. Они будут стрелять, если станешь дергаться. Хватит! Если мы не договоримся, проще тебя будет пристрелить. Я сказал, озеро будет мое, щенок!

Матай молча смотрел на Нику и о чем-то думал. Она сглотнула — обозвать альфу щенком, вот недоумок. Глупый человечек, сам не понял, что наделал.

— Давай ты, — человек тем временем криво улыбнулся и кивнул одному из мужчин, а тот, опустив автомат, шагнул в сторону Ники. — Раздень ее.

Ника задергалась, услышала, как в стороне злорадно хихикает женщина. Человек в маске шел к ней, и хотя видно было только глаза, в них хорошо читалось уготованное ей будущее. Дежавю называется это чувство.

— Давай, Гора, покажи, как кончают на твоем члене, — крикнула женщина. — Не ленись, давай, поработай своим поршнем.

Вот даже так? А как же солидарность? В стае мало кто из женщин радовался, что кого-то изнасиловали, разве что дурная Лазо. А тут… Зачем же так злорадствовать?

Ника задергалась сильней, хотя веревки до боли врезались в запястья и лодыжки. На помощь Матая она не рассчитывала, потому что не привыкла рассчитывать на других. Паника нарастала — приближающийся мужчина поднял руку, демонстративно сжимая и разжимая кулак. Он что, будет ее бить?

— А ты смотри, Росиати. Дернешься — убью, сначала ее, потом тебя. — Мужичок вдруг дружелюбно улыбнулся. — Гора у нас любит баб трахать, особенно таких молоденьких, свеженьких, наивных. Гора ее приласкает, не волнуйся. Видишь, до чего дошли? — поцокал он языком. — Приходиться твою девку учить. А я всего-то хочу кусок озера, побаловать свои ноющие косточки вдали от шумного города. Давай договоримся.

— У тебя минута, чтобы уйти отсюда целым. — Негромко сказал Матай. Ника не видела его лица, ее взгляд приковал подходящий громила. Мужские человеческие особи тоже могли насиловать. Если бы Нику не связали, она бы попыталась сбежать, или даже перекинуться. Наверное, ждет ужасное наказание, если узнают, что она выдала оборотней, но иначе не спастись.

— Заткнись.

— Ты не только сам умрешь, все твои люди умрут.

— Не мели чепухи! — отмахнулся прилизанный.

— Вы слышали? — слегка повысил голос Матай. — Каждый, кто сейчас находится в этой комнате, скоро умрет. — Его губы дрожали и дергались, как бывает, когда лезут клыки. Но глупые люди не понимали. — Взываю к вашему здравому смыслу. Я отстаиваю свою территорию почти тридцать лет. Нас не смогли обокрасть ни на основании закона, ни с помощью силы. Неужели вы верите, что до вас не пытались? Прикиньте, сколько у**ков, таких как вы, пытались

проделать этот фокус. Уходите отсюда, пока я разрешаю. Иначе подохните.

— И что ты можешь один? — тревога проступила на лице прилизанного, но он не собирался отступать — сплюнул на грязный пол и ощерился. — Пафосный ублюдок. Озеро будет моим, сказал!

Матай глубоко вздохнул, его грудная клетка и плечи на глазах раздались, распухли и увеличились. Так начинается оборот, но эти дебилы не обратили внимания.

— Отсчет пошел, шакал. — Матай напряг руки и застыл.

Громила дошел вплотную, закрыв своим большим телом обзор. Ника подняла глаза. Мясистое красное лицо, кривой рот и вонь чеснока, которую он исторгал из своей пасти, вызвала тошноту.

— А она ничего, — пробасил мужчина. Его огромная рука легла Нике на грудь и стала ее щупать.

— Продолжай, — нервно приказал прилизанный. — Не надо нежностей, нечего су*ку баловать.

Рука схватила футболку, ту самую, с дельфинами и рванула вверх. Застежка бюстгальтера щелкнула и оцарапала спину, Ника изо всех сил старалась не закричать, но громила, отставив автомат в сторону, второй рукой дорвал ткань и бросил обрывки в сторону. Голая грудь Ники теперь торчала вверх, соски от холода напряглись.

— Хороша, су*ка, — громила положил руку на голую грудь, стало так противно, что Ника почувствовала рвотный позыв. Потом Гора сдавил ей грудь так сильно, что слезы из глаз брызнули. Она вскрикнула, хотя и не хотела.

Что происходило дальше, Ника не видела из-за этого здорового мужика, который тянул ее за грудь. Только слышала шум, что-то перемещалось и гремело. Страх и отвращение стучал в ушах все громче, и когда раздался грохот, выстрелы, а потом громила покачнулся и Нике на лицо хлынуло что-то горячее, остро пахнущее, она отплевывалась, толком не понимая, что это. Потом, словно кокон тишины разбился — раздались крики. Истошно строчили автоматы, что-то падало, визжали люди.

Ника оторвала глаза от тела, которое на нее свалилось, и увидела за его спиной существо. Оборотни большую часть своей жизни проводят в человеческом облике, при желании свободно перекидываются в волчий, в котором они неотличимы от волков, разве что размером больше. Но это существо стояло на задних лапах и было чем-то средним. Ника слышала о частичных перевертышах, которые настолько хорошо владели искусством перекидываться, что максимально эффективно использовали сильнейшие черты обоих обличий, но никогда ничего подобного не видела.

Так вот, Матай перекинулся не в волка, а в полуоборотня и, пользуясь вызванной страхом паникой, убивал окружающих. Ника зажмурилась, когда это полулицо, полуморда нависло сверху и сдернуло с нее мертвое тело громилы, кровь которого увлажнила живот и сделала кожу ярко-красной.

Потом оборотень прыгнул в сторону, преследуя оставшихся людей, тех, что не разбежались вовремя и теперь пытались прятаться и отстреливаться. Ника не смотрела, не сумела повернуть голову, застоявшиеся мышцы болели. Только слышала, как раздался истошный женский вопль — похоже, женщина в дерзкой одежде тоже умерла, и не спасла ее кокетливая улыбка. Нельзя оставлять свидетелей, Матай предупреждал их, просил по-хорошему, теперь ему придется убить всех, тайна существования оборотней должна оставаться тайной.