Последыш
Шрифт:
Дорога домой прошла быстро, в доме было пусто, Тополис где-то гулял, оставив в столовой накрытый стол. Ника едва прикоснулась к пище. Раньше она переживала только за сестру и появление нового объекта переживаний не радовало. Конечно, Матай сам способен за себя постоять, но Олимп подл и будет использовать подлые приемы.
Однако против решения альфы не попрешь. Ника не сомневалась, что если начнет своевольничать — ее запрут в доме и воспитают в духе послушания.
Ника бродила, не зная, чем заняться, по дому до вечера, пока не появилась Ларим, которая принесла новости. Олимп мертв, это официально
— Тяжко же вам пришлось с сестрой, — покачала она головой. — Я даже не представляла, что за ужасы творились у вас в стае. Вначале я думала, ты специально альфе голову морочишь незнанием о паре, какие-то свои у тебя планы, решила подыграть. Но время идет, а ты никак не одумаешься, упираешься, что не знаешь, да еще сестра твоя дрожит как суслик от каждого слова. Так что прости меня, я не сразу поняла. Это ужасно.
Она обняла Нику и погладила по спине.
— Где мой муж? — спросила Ника.
— Скоро будет. Ну все, все прекратилось, — она похлопала Нику и отпустила. — Теперь все наладится.
Когда Ларим ушла, Ника подошла к окну и стала ждать.
Эпилог
Матай выбрался из машины и тяжело направился к дому. Нике казалось, земля гремит. Альфу шатало, как пьяного. Его шикарный официальный костюм был разодран в клочья, штанины развивались, рубашка покраснела от крови. На груди альфы, ближе к шее, виднелись рваные раны. Ника задрожала от боли за него. Олимп здорово сопротивлялся.
Матай зашел в дом и покосился на нее, потом направился наверх, к себе в комнату. Ника, послушавшись беззвучной команды, пошла следом.
Пройдя через свою комнату, где уже прибрали, в ванную, Матай остановился, с трудом поднял руки и дотронулся до рубашки. Его лицо перекосилось.
— Давай, я.
Ника подскочила, отвела его руки и стала осторожно раздевать альфу. Тонкими пальцами она расстегивала пуговицы, осторожно стягивала пропитанную кровью ткань с тела. Села на корточки и, приподнимая его ноги по очереди, сняла с него ботинки и носки. Расстегнула ремень и стянула штаны. Когда он остался в одних трусах, сглотнула, но смело стянула и их. Его член вырвался на свободу — он был полутвердым и покачивался, как маятник.
Ника торопливо включила воду в душевой кабинке. Матай зашел туда и встал. Она, наплевав на свою мокнущую одежду, взяла мочалку и стала осторожно смывать с него кровь и мелкие клочки ткани, застрявшей в ранах. Очистившись, раны заживали прямо на глазах, края стягивались и подсыхали, хотя рубцы оставались, для полного выздоровления нужно больше времени. Вся его грудь и плечи ближе к шее были исполосованы когтями и клыками.
— Разденься, — первое, что он сказал. Ника вышла из кабинки и, краснея, стянула голубое платье, потом расстегнула одной рукой бюстгальтер, придерживая его спереди, но Матай нахмурил брови и она сняла его совсем, бросила на пол, а следом стянула трусики. Убедившись, что альфа не собирается на нее бросаться, как обычно, Ника сама вернулась в кабинку и уже спокойно шагнула под струи воды, где домыла его.
Потом Матай вышел и остановился посреди ванной. Ника сообразила, выскочила следом, взяла полотенце и осторожно
— Олимп мертв, — невозмутимо произнес Матай.
Ника слышала его заявление в зале Комиссии, слышала Ларим, но только теперь поняла, что это действительно правда, Олимп получил по заслугам и бояться больше нечего. Он никогда не достанет ни ее, ни Марию, никогда не сможет причинить им вред. Ника прочувствовала это, как будто ее ударило молнией.
Мир вокруг потерял страх, боль, напряжение. Постоянное, непреходящее ожидание момента, когда тебя поймают, отступило. Мария будет свободна и счастлива. Женщины не будут умирать от родов. Теперь все будет хорошо.
Ника выронила полотенце, а потом медленно опустилась на колени, трепетно смотря на него снизу вверх. Вот он, спаситель. Самец, которого нужно слушать. Пусть временами он говорит что-то неприятное, требует что-то непонятное, но если его слушаться, жизнь будет безопасной и приятной.
Ника опустила глаза от его лица к груди, потом по животу до бедер. Полутвердый член покачивался прямо перед носом. Сам стержень был светлым, перевитым венами, а головка, разделенная посередине, темной и почти красной.
— Пососи его. — Сказал альфа, покачиваясь и не меняя тона.
Ника нерешительно приоткрыла рот, и стержень сам собой ткнулся ей между губ. Он был большим, рот пришлось открыть шире. Матай выдохнул и подался вперед, хватая Нику на затылок. Член проникал в рот слишком быстро и слишком сильно, челюсть непривычно растянуло, Ника испугалась, упираясь в его бедра руками. Она бы отпрянула, но он держал ее голову. Ника посмотрела вверх, Матай наклонился, его глаза горели, губы кривились в жесткой жаркой гримасе боли и наслаждения. Ника пошевелила языком и почувствовала, как член во рту увеличивается, приобретает ту железную твердость, которая может насадить ее и удержаться в ней.
Матай от движения ее языка скривился еще больше.
Ника расправила ладони, погладила кожу на его бедрах, стараясь не паниковать. Дышать было сложно, но он убил Олимпа и она хотела отплатить чем-то таким, что альфа запомнит надолго. Она пошевелила челюстью, член улегся на язык и Матай застонал. Ника поняла, что это из-за ее действий, из-за ее рта.
Она откинула голову, выпуская его и снова ввела в рот. Покатала между губ. Обследовала руками его мошонку и жесткие короткие волосы вокруг. Потом сглотнула. Втянула воздух, во рту словно создался вакуум. Повторила.
— Да…
Матай запрокинул голову, но вздохнул и решительно вынул член из ее рта.
— Позже. Я научу тебя это делать правильно позже, сейчас я подобной пытки не выдержу.
Он взял Нику за руку и они перешли в комнату, к кровати. Матай уложил ее на матрас и привычно навалился сверху, но Ника увидела, что на его лице от этого проступает боль. Раны на груди и шее мешали просто наслаждаться.
— Может, я могу… — пролепетала она, хотя предложить ей было нечего.
Альфа быстро перевернулся на спину, потом схватил Нику за ягодицы и с разведенными ногами посадил себе на живот.