Последыш
Шрифт:
— Нет, не парень, — улыбалась Ника. Намеки на сильный пол сыпались из Никаноровны, как из рваного мешка, да все мимо. Больше всего на свете сестры хотели, чтобы мужчин в их жизни не было никогда. Однако хозяйка прожила в счастливом браке почти тридцать лет, хотя детей не нажила, а когда овдовела, осталась одна-одинешенька. В деревне кроме бабушек, было несколько стариков, самому младшему за пятьдесят, так что искать лучшего места сестры не собирались. Однако Никаноровны любила напомнить, что они, мужчины, существуют, и если Мария краснела и бубнила что-то неразборчивое, то Ника согласно улыбалась, потому что ей не жалко — пусть мечтает.
— Вы такие красивые, — качала головой Никаноровна. —
Мария от таких слов моментально пряталась в угол, опуская глаза и молчала, как убитая.
— Обязательно, как-нибудь потом! — отвечала за двоих Ника. Зачем спорить? Пусть Никаноровна верит, что надоедает не зря.
— Сначала старшую замуж надо отдать, а тебе, непоседа, и еще погулять можно, осмотреться, повременить, пока выберешь такого, чтобы егозу вроде тебя терпел без раздражения, — качала головой Никаноровна. В самом начале, услышав, что девчонки сестры она, естественно, решила, что Мария старшая, а Ника младше на пару лет, потому что у людей так бы и было. Сестры, конечно, не стали объяснять, что они из одного помета, просто одна нормальная, а одна последыш.
— Хорошо, матушка! — кротко соглашалась Ника. Чего спорить? Она никогда не чувствовала себя более счастливой, чем тут, у доброй и открытой Никаноровны.
Та, казалось, понимала, что, несмотря на внешнее согласие, ее брачным предложениям дают от ворот поворот, потому качала головой:
— Ну ладно, ладно, однажды сами замуж захотите, попомните мое слово. А пока может книжку почитаем? Или в картишки перекинемся? А может, вареников налепим?
— Да! Давайте Марыська почитает, пока мы лепить будем? Сразу после завтрака.
Ника обожала эти занятия — чтение книг или просмотр телевизора, когда Никаноровна объясняла, что происходит на экране. Что значат непривычные сестрам выражения, предметы, понятия. Оказалось, в людском мире существует много нового и странного и обо всем хочется узнать. Шли дни, а интересные слова и предметы не заканчивались. Например, прически. В стае самое большое расчесывались и плели косу, но когда Никаноровна впервые сделала прическу по-своему, с использованием сахарной воды и старых заколок, Ника не узнала себя в зеркале. Она была прекрасна. Мария вообще сама на себя не похожа оказалась. И вместо восторга, который от нее ожидали, снова испугалась, да так, что ночью обкорнала свои волосы под корень.
— Не хочу быть красивой! — кричала Мария, когда утром с нее стянули глухую косынку и увидели, что под ней.
— Зачем ты это сделала? — воскликнула Ника, которая обожала волосы сестры. Главное, что им досталось от мамы — волосы: светлые, густые, которые лились, как волна.
— Я боюсь!
Никаноровна пришла тогда в неописуемое волнение.
— Что же вы… Что же вы такие шуганные?
— Она просто очень нервная, — выгораживала сестру Ника. После первого шока она поняла, как страшно было Марии увидеть в зеркале то, что действует на мужчин как красная тряпка на быка. Светлые волосы, покрытая загаром кожа и голубые глаза — все равно что предложение на блюдечке. А не хотите ли вы меня поиметь? Мария предпочла уничтожить красоту — волосы остричь, нацепить косынку и поменьше умываться, а вот Ника решила, что можно и побыть красивой — для себя, поэтому украдкой смотрела на себя в зеркало — ей нравилось отражение. Тонкая фигурка, любопытное личико, окруженное копной светлых, слегка вьющихся волос, огромные голубые глаза — просто загляденье! Она периодически даже стала пользоваться старой губной помадой из запасов хозяйки — ей нравилось видеть свои губы ярко-розовыми.
Почему-то ей было приятно видеть себя красивой.
Особенно хорошо
— Совсем обнищали в детдомах, — качала головой Никаноровна — Одни обноски. Ну ничего, оденем вас.
Она прошлась по деревне и девчонки обновили гардероб хорошей, крепкой обувью, теплыми куртками и широкими юбками. Они совсем не походили на те, в которых ходили городские женщины на экране телевизора, но были намного красивее тех тряпок, которые носили в стае. Один цвет чего стоил! Любимое платье Ники было малиновым, с голубыми цветами, яркими, как солнечный день и милыми, как маленькие цыплята.
Сегодня был такой приятный день, что никакого другого платья, крове любимого, не наденешь.
После завтрака они налепили вареников с творогом, потом собрали яйца в курятнике, посмотрели передачу о здоровье, где по студии ходили люди в костюмах, изображающие из себя человеческие органы, а потом Ника надела свое яркое платье и пошла к озеру проверить, достаточно ли согрелась вода, чтобы купаться. Марию позвала с собой, но та отказалась, потому что купаться не любила.
И вот там, у реки, когда расступились густые сочные камыши, открывая переливающуюся синевой гладь, Ника посмотрела на противоположный берег озера и увидела туристический лагерь, а потом почувствовала запах оборотня. Ветер дул с того берега, а потом резко сменился на противоположный.
Теперь и ее запах можно было почуять.
Ника развернулась и, подняв подол, побежала обратно в деревню.
Так быстро, как сейчас, она не бежала даже ночью, когда они покинули стаю.
Глава 4
Перед глазами мелькали деревья, ноги пружинили, отталкивая тело от земли, подбрасывали его вверх, почти как в волчьем обличье. Надо спешить.
Там чужаки. У воды остановились туристы, такое иногда случалось, они ставили яркие палатки и жили по нескольку дней: купались, собирали ягоды, жгли костры и пили вонючую водку. Иногда пели, изредка даже красиво, часто орали. Бродили по окрестностям, собирая шишки и цветы, и покупали в деревне молоко и яйца.
Но ни разу среди них не было оборотней.
Хуже всего то, что ветер переменился и стал дуть в сторону лагеря. Если Ника уловила запах, то и оборотни ее унюхали.
— Мария! — закричала Ника еще на подходе к дому. Никаноровна ушла к одной из подруг посплетничать, поэтому скрываться было не от кого. — Мария!
Та тут же показалась в двери, приподняв тюлевую занавеску, как будто только и ждала услышать дурные вести.
— Там у реки с палатками туристы. Среди них оборотень! — выдохнула Ника, останавливаясь на пороге и сгибаясь от резкой боли в животе. Так на нее действовала паника.
Мария привычно схватилась рукой за горло, словно ее кто-то уже душит.
— Наши? Из стаи?
— Нет, — Ника качнула головой. — Нет, чужие, запах чужой. Но думаю, они меня тоже почуяли.
— Как чужие?!
— Чужие оборотни, понимаешь?!
— Но это значит… — неверяще прошептала сестра.
— Значит, есть другие оборотни! На свете есть другие оборотни!
— Боже мой…
— А чему мы удивляемся? Конечно, есть! Почему бы им не быть? Олимп так сказал? Когда он правду говорил? Ни разу! Олимп всем врал. А может и сам не знает. Среди людей не опасно, раз мы среди них живем. И без самцов мы прекрасно управляемся, так что они не нужны. И про остальное, значит, вранье. Он нам вообще никогда правды не говорил!