Послезавтра
Шрифт:
Отложив бинокль, молодая блондинка, в нескольких футах от которой в ванной комнате коченел труп программиста из Мюнхена, взялась за рацию.
– Наталия, – произнесла она.
– Люго.
– Осборн только что вышел из номера.
Осборн прекрасно понимал, что Маквей не даст ему оружие, да и вообще не выпустит из комнаты, если догадается о его намерениях. Поэтому он сказал, что ничем не может помочь полицейскому расследованию, которым они заняты, и поэтому чувствует себя в состоянии, близком к клаустрофобии. Он хотел бы прогуляться и немного проветрить мозги.
Было уже пять минут десятого, и Маквей, усталый
Осборн не стал возражать, кивнул и пошел к двери. Но у самого порога повернулся и попросил у Маквея пистолет. Это была хорошая психологическая уловка – вроде бы дополнительная забота о личной безопасности. Эта счастливая мысль осенила его только что… Но все же возникла неловкая пауза, прежде чем Маквей решился дать ему пистолет – тот самый, доставшийся ему по наследству от Бернарда Овена.
Осборн не успел сделать и десяти шагов к лифту, как дорогу ему преградил инспектор берлинской полиции Иоганн Шнайдер.
Инспектор Шнайдер выглядел внушительно: тридцать лет, высокий рост, заметное утолщение на переносице, выдававшее неоднократное участие в рукопашных схватках.
– Мне передали, что вы хотите прогуляться, – произнес он по-английски, но с чудовищным акцентом. – Я составлю вам компанию.
Осборн вычитал в рекламном проспекте, лежавшем в номере, что «Европа-Центр» – это огромный комплекс с многочисленными магазинами, ресторанами, кабаре, казино. Прилагалась и схема, в которой все маршруты, входы и выходы были заботливо размечены стрелками.
Осборн ухмыльнулся:
– Вам случалось бывать в Лас-Вегасе, инспектор Шнайдер?
– Нет.
– Я хотел бы сыграть по маленькой, – сказал Осборн. – Какое казино вы посоветуете?
– «Шпильбанк»! Отличное, но очень дорогое заведение, – усмехнулся Шнайдер.
– Значит, туда мы и отправимся, – подмигнул ему Осборн.
Они вызвали лифт, спустились и остановились у конторки портье, где Осборн обменял на марки оставшиеся у него франки. Шнайдер провел его в казино.
Через пятнадцать минут Осборн попросил Шнайдера подменить его за столом, где шла баккара, ему, мол, нужно отлучиться в туалет. Шнайдер, увидев, как Осборн спрашивает у швейцара про туалет, отвернулся и углубился в игру.
А Осборн проскочил мимо туалета, подождал несколько минут в коридоре, за углом, чтобы убедиться, не идет ли за ним Шнайдер, затем в вестибюле купил туристическую карту города, сунул ее в карман, вышел на улицу через одну из боковых дверей и сразу же свернул на Нюрнберг-штрассе.
На другой стороне улицы Виктор Шевченко в джинсах и свитере стоял на тротуаре перед залитой неоновым светом витриной греческого ресторанчика, наслаждаясь «хэви-металл» через наушники плейера «Сони-Уолкмэн». Приложив руку ко рту, словно собираясь кашлянуть, он произнес:
– Виктор.
– Люго, – прозвучало в наушниках.
– Осборн только что вышел. Один. Переходит Будапешт-штрассе по направлению к Тиргартену.
Пропустив поток машин, Осборн перешел на другую сторону Будапешт-штрассе и направился к Тиргартену. Остановившись у входа, он оглянулся на «Европу-Центр». Если даже Шнайдер обнаружил, что он сбежал, найти его уже невозможно. Держась подальше от фонарей, Осборн пошел к Берлинскому зоопарку, но
Вытащил туристическую карту и попытался сориентироваться. Фридрих-штрассе начиналось за парком, у Бранденбургских ворот. До него, подумал Осборн, на такси можно добраться за десять минут, а пешком – за полчаса. Такси выследить легче, лучше идти пешком, решил он. Кроме того, за это время он еще раз все хорошенько обдумает.
– Виктор.
– Люго.
– Осборн идет на восток через Тиргартен.
Фон Хольден говорил из своего кабинета на Софи-Шарлоттен-штрассе. Он даже вскочил, не смея поверить в неожиданную удачу.
– ОДИН?
– Да.
– Ну и дурак!
– Инструкции?
– Следуй за ним. Я буду через пять минут.
Глава 100
Нобл положил трубку и посмотрел на Маквея.
– От Каду по-прежнему никаких известий.
Огорченный и подавленный, Маквей покосился на Реммера, допивавшего третью чашку крепчайшего кофе за сорок минут. Они уже раз двадцать прошлись по списку гостей Шарлоттенбурга, и, хотя еще осталось несколько имен, которые Бад-Годесбергу предстояло проверить, у них так и не появилось ни единой зацепки. Может быть, ключ к отгадке там, среди еще непроверенных имен, а может, нет. Интуиция подсказывала Маквею, что все необходимые материалы у них в руках. Он попросил Реммера заказать более обстоятельные досье на тех, кого они уже один раз проверили. Может быть, не так важно, кто эти люди сейчас и чем они занимаются в настоящее время, может быть, дело в их прошлом, как у Класса и Хальдера?..
А может быть, камень с горящей надписью ключ еще не встал на их пути, и расследование начинать не с чего. И в списке приглашенных в Шарлоттенбургский дворец они ничего не найдут, сколько б ни копались, и присутствие Шолла в Берлине вполне объяснимо, и церемония в честь Либаргера – невинная затея… Но Маквей очень не любил принимать что-нибудь на веру. Ему нужны были доказательства.
В ожидании вестей из Бад-Годесберга они вернулись к еще одному неясному моменту в расследовании – Каду.
– Давайте попробуем рассмотреть проблему Класс – Хальдер в связи с Каду, – предложил Маквей. Он сидел в кресле, положив ноги на одну из широких кроватей. – Был ли у него брат, кузен, отец, родственник, симпатизировавший наци или сотрудничавший с ними во время войны?
– Ты слышал об Аджаксе? – спросил Реммер.
Ответил Нобл:
– Аджакс – организация французской полиции, сотрудничавшая с Сопротивлением во время оккупации. Однако после войны выяснилось, что только пять процентов ее на самом деле помогало патриотам. Остальные работали на «виши». [34]
34
«Виши» – так называли фашистский коллаборационный режим во Франции, существовавший с июля 1940 г. по август 1944 г. во время оккупации страны фашистской Германией.