Послушай мое сердце
Шрифт:
— Вы идите вперед! Спрячьтесь за углом. Я скоро вернусь.
— Что ты делаешь? — запротестовал синьор Пирас. — Стой! Уже совсем темно…
— Она мигом, — успокоила его Элиза, которая догадалась, что собирается сделать Розальба, и потащила его вперед, в густую тень акаций. Она и не думала спрятаться за углом и пропустить Розальбин подвиг.
А Розальба подбежала к дому, прицелилась и запустила камнем в освещенное окно. Послышался звон разбитого стекла, и в тот же миг погас свет.
Она попала в лампочку! В темноте раздался визг, шум падения, треск опрокинутых стульев,
— Что это было?
— Я слышала взрыв…
Потом в квадрате окна обрисовалась какая-то тень Но Розальба была уже далеко, под покровом темноты рядом с Элизой и синьором Пирасом. Она утащила их за угол, схватила подругу за руки и, смеясь как одержимая, завертела ее в стремительном хороводе.
Врунья и подлиза! Врунья и подлиза!Пели они в такт.
Врунья и подлиза, Не ждала сюрприза! Врунья и подлиза, Час расправы близок!Даже Приска не смогла бы с лету сочинить такую складную песенку.
— Улитки! Осторожнее с улитками! — кричал синьор Пирас, пытаясь защитить от ударов драгоценную корзинку.
Весь оставшийся путь, до самых ворот дома Кардано (дядя Леопольдо должен был зайти за Элизой после ужина), подруги напевали:
Врунья и подлиза, Не ждала сюрприза! Погоди же, погоди — Наша месть впереди!Глава седьмая,
в которой рассказывается об охоте на черепах и возносятся хвалы Динозавре
На следующий день в школе синьора Сфорца и словом не обмолвилась о том, что произошло накануне вечером.
И Подлизы тоже.
— А что им еще остается? — сказала Розальба. — Они же не могут себя выдать, а то весь класс узнает про частные уроки.
Дни шли за днями. Понедельник, вторник, среда… Инспектор должен был прийти в четверг около половины двенадцатого.
И пока учительница любовалась своими бумажками, Приска, Элиза и Розальба каждую свободную минуту оттачивали свой План.
Такой План мог прийти в голову только настоящему знатоку природы и поведения черепах. А кто, кроме Приски, мог похвастаться такой осведомленностью?
Еще в раннем детстве, в деревне, когда ее двоюродный брат Альфонсо брал ее с собой на охоту на черепах, Приска поняла, что второе после сердца слабое место этих животных — кишечник.
Охота, естественно, состояла не в том, чтобы гнаться за черепахами по полям. Замеченная черепаха, считай, уже поймана. Но заметить ее пестрый панцирь на фоне земли, камней и зарослей не так легко. Поэтому нужно засечь черепаху, когда она, к примеру, ползет через дорогу и четко выделяется на белой пыли или на сером асфальте.
Еще Приска научилась распознавать среди других звуков природы шорох черепахи, ползущей в сухой траве.
Другие
Но самый надежный способ удачно поохотиться — это пойти на дальние огороды, примыкающие к полю, между двумя и тремя часами дня, когда солнце палит беспощадно.
— У тебя будет солнечный удар! — грозила Антония трагическим тоном, а Инес гонялась за ней, чтобы надеть ей на голову белую полотняную панаму, смоченную в холодной воде, а потом выжатую.
Огороды были обнесены низенькой каменной оградой — не от воров, которые могли перелезть через нее в два счета, а от ослов и бродячих коз, которые любят полакомиться баклажанами и помидорами.
В ограде оставались щели, в которые в самые жаркие летние дни окрестные черепахи заползали, чтобы спрятаться от солнца, которое иначе их бы убило.
Так что охотникам достаточно было просто обшарить все ограды, засовывая руку в глубокие щели. Конечно, там можно было нарваться на паука, ужа или ящерицу. Но тем не менее за полчаса случалось выманить восемь или девять черепах, которые от испуга прятались целиком под панцирь, как будто говоря: «Никого нет дома. Приходите завтра».
Большую часть жертв, кроме тех случаев, когда у охотника была с собой коробка или корзина — а это считалось неспортивным и нечестным, — в результате отпускали. Но, конечно, не сразу, а после долгих поглаживаний и постукиваний по панцирю и советов не валять дурака и не прятаться больше в таких простых местах.
Каждый охотник мог принести домой не больше двух черепах за раз. Это правило возникло из соображений гигиены. Дело в том, что как только черепаха приходила в себя и вылезала из-под панциря, она пугалась еще сильнее и тут же выпускала струю жидких какашек.
Неопытных охотников черепахи обделывали с ног до головы, и они с криком отвращения швыряли свою добычу на обочину. И оставалось только надеяться, что несчастные животные упадут не на спину, а на живот и смогут вернуться в заросли, к свободе.
А такие опытные охотники, как Альфонсо и Приска, знали, что, возвращаясь с охоты, нужно нести черепах на вытянутых руках. Но даже так был риск забрызгать ноги. К счастью, по пути в деревню стояла колонка, где можно было помыться самим и сполоснуть черепаху.
Если обращаться с ними ласково и бережно и угощать фруктами, то черепахи могли уже в первый день высунуть мордочку из-под панциря и давали себя погладить, но при первом же громком звуке прятались обратно. Чтобы научить их отзываться на свое имя, нужно было набраться терпения. Им не так-то просто было запомнить свое новое имя (старое имя так и оставалось тайной, но Приска была уверена, что в их прошлой дикой жизни оно у них было). В процессе дрессировки каждая черепаха проявляла свой характер, свою личность, свои вкусы, привязанность и неприязнь к разным членам семьи. Только безумец может утверждать, что все черепахи одинаковые!