Послушник забытого бога
Шрифт:
Не буду подробно описывать свои ощущения. Тяжелее всего было дышать да и перемазался я кровью и остатками внутренностей по полной. А ещё нельзя шевелиться. Выдать себя не хотелось. Конечно, вылези сейчас из своего омерзительно тёплого и влажного укрытия, эффект на зрителей был бы непередаваемый. Но едва ли охотники настолько идиоты, чтобы после этого удирать в испуге, приняв меня за зомби. Приходилось ждать, а время тянулось мучительно медленно...
— Надо прочесать лес. Он не мог далеко уйти, — раздался голос Зага.
— Слушай, да ну его нафиг. Там лежит тварь, клыки и шкура стоит немало. Дался тебе этот пацан?
—
— Заг, слушай, да в жопу этого жирдяя. Там денег лежит больше, чем вы нам платите за работу, а уж про халтуру я вообще молчу.
Послышались одобрительные возгласы: остальные явно поддержали товарища в желании разделить добычу, не откладывая. Между прочим, мою добычу!
Так-то они именно этим и занимались: убивали чудовищ и продавали ингредиенты и материалы. Из-за высокой концентрации стихий в телах таких тварей их мясо становилось непригодным в пищу, но зато какие-то части приобретали магические свойства и становились очень ценными. Вальхамистер рассказывал, что есть специальные устройства, которые могут абсорбировать из останков порождений следы магии, тем самым очищая их, но чтобы такими пользоваться — нужен очень высокий уровень контроля эмоций. А таким владели разве что Мафлид, Венг и преподаватели академии. Ну и дядюшка, куда без него.
— Чёрт с вами. Но чтобы не болтали. Если мои коллеги, — это слово Заг произнёс с особым презрением, — узнают, они за когти этой твари нам скальп снимут, за то что мы зажали самое ценное. А рассказать, что пацан завалил раптора, отхватил себе самое ценное и сбежал от нас, надеюсь, никому из вас в голову не пришло.
— Да, может, это и не пацан его завалил...
Голоса стали отдаляться, и я, досчитав до ста, вылез на свободу. Вовремя мне укоротили стрижку… Весь покрытый липким слоем крови, я поспешил покинуть ущелье. Теперь в первую очередь нужно найти родник или ручей. Что ж, всё не так плохо, главное, что я выжил! Теперь уже ничего не будет отвлекать от цели.
Мне всё же удалось немного привести себя в порядок: умыться и почистить одежду. До идеала ещё далеко, но теперь уже можно жить. И идти дальше...
Вскоре деревья остались позади, и я вышел к каменистому утёсу. Внимательно присмотревшись, заметил некое подобие выдолбленной в камне лестницы, ведущей вверх вдоль склона горы. Некоторые ступени полностью стёрлись, другие были идеальными — словно время над ними было не властно — а иные едва угадывались по очертаниям.
Так происходило из-за стихий света и тьмы. Их источник находился где-то в недрах горы, и они выходили наружу хаотично: места, заполненные светом, становились невероятно прочными, а заполненные тьмой, наоборот, очень легко разрушались.
Вот здесь анализатор стихий пришёлся бы кстати. Хотя свой я перед тем, как выбросить, не проверял — может, он и так не работал. Пришлось определять всё на глаз, и в этом мне помогли полученные из прочитанной книги знания. Там подробно описывались признаки воздействия тьмы на горные породы. Главным маркером служили трещины, а ещё можно опознать опасные места по оттенкам: впитавшие страшную стихию участки становились чуть темнее.
Подниматься оказалось утомительно. И так идёшь в гору по лестнице, а ещё и приходится перепрыгивать по нескольку ступенек. С тяжёлым рюкзаком за плечами.
И капризная поверхность под ногами была
Придерживаясь одной рукой за каменные выступы, я медленно взбирался всё выше и выше. Один раз отвес внезапно рассыпался под моей рукой и я, потеряв равновесие, чуть не свалился в образовавшуюся в стене дыру. Стихия тьмы червоточинами пронизывала всю гору: свалившись в такой провал, можно из него уже не выбраться.
Наконец лестница кончилась. Я оказался на небольшом выступе. Пейзаж отсюда открывался просто удивительный, только город пока видно не было. Зато отлично просматривалось ущелье и круглая воронка. И ведь действительно, расположены они ровно в одну линию...
Надо же, всего-то две-три сотни метров высота, а уже так сильно ощущалась разница: небо словно было ближе, а от наполненного стихиями воздуха кружилась голова. В горах красиво… Жаль, что в той жизни не довелось это оценить.
Увы, толком насладиться прогулкой не удалось. За то недолгое время, что я шёл до развалин древнего города, на меня напали трижды. Сначала налетели несколько крупных, почти с меня размером, птиц, которые по окрасу напоминали сорок, только крылья и хвост не переливались, а были чёрными с белыми полосками. Они пытались сбросить меня с обрыва, но я легко отбился.
Затем была пара странных изменённых зверей, немного походивших на кошачьих. Только расцветка у них была скорее как у скунса. В этот раз уже пришлось повозиться.
Сражаясь с ними, я испытал на себе удары как светом, так и тьмой, и ни то, ни другое мне не понравилось. Свет словно прожигал, вызывая фантомные боли, а тьма... Ощущения напоминали ту атаку хуорна, только послабее. Терпимо, но неприятно. С этими врагами мне помогло разделаться мачете, а вот магия против них оказалась почти бесполезна.
Последний враг поджидал меня уже на краю руин. И, если честно, это стихийное порождение было самым жутким. Казалось, тварь состояла сплошь из тьмы, и больше всего напоминала оборотня. По крайней мере, при ней были светящиеся красным глаза и огромная пасть, похожая на волчью. Эдакий кошмар Красной Шапочки.
К счастью, я быстро догадался, что, в отличие от предыдущих врагов, этот будет уязвим к свету, и прикончил его. Не скажу, что это оказалось легко — пришлось выпить простенькое заживляющее зелье — но бывало и хуже. Гораздо хуже...
Победу я отпраздновал скромным ужином. Увы, трофеями разжиться не удалось: если в оставшемся от врагов и было что-то полезное — оно ничего бы мне не дало, потому как моя экипировка ни к свету, ни к тьме отношения не имела. А что-то действительно ценное, думаю, должно выглядеть получше.
Солнце уже коснулось кромки леса, окрашивая лучами светлый камень, из которого состояли склоны Вноши, когда я наконец вышел ко входу в древний город. Скорее всего, когда-то путников в этом месте встречали красивейшие врата, но сейчас вход обрисовывали два обломка мраморных колонн и стоявшая сбоку от них статуя, которой недоставало верхних конечностей и головы. Её крупной обломок, который я не сразу узнал в лежащем поблизости булыжнике, сверкал огромным инкрустированным фиолетовым камнем, вероятно, игравшим роль глаза. Увы, он был весь в трещинах и ценности уже не представлял.