Послы
Шрифт:
Казалось, она все еще смотрит на него снизу вверх, но теперь уже более спокойным взглядом.
— Я поняла, что вы так подумали… и это помогло им возникнуть. Вот видите, — добавила она, — все же необходим общий язык.
— Но, по-моему, я решительно вас не удовлетворяю. Да и как? Мне не понятно, чего вы от меня ждете.
— Вам и нет нужды понимать — достаточно помнить. Всего лишь ощущать, что я доверяю вам… и не из каких-то особых соображений. Просто, — и она улыбнулась своей чарующей улыбкой, — я рассчитываю на вашу любезность.
Стрезер надолго замолчал, и они по-прежнему сидели лицом к лицу, пожалуй, все такие
— Вы ждете от меня, разумеется, чего-то куда более значительного.
— О, это тоже весьма значительно звучит! — рассмеялась она в ответ.
Он чуть было не сказал ей, что она, выражаясь словами мисс Бэррес, бесподобна, но удержался и произнес нечто совсем иное:
— Так о чем же, по мысли Чэда, вам нужно со мной потолковать?
— Ах, у него те же мысли, что у всех мужчин, — переложить бремя усилий на женщину.
— На женщину?.. — медленно повторил Стрезер.
— Да, на женщину, к которой расположен… и тем тяжелее бремя, чем сильнее расположен. Чтобы, отводя от него беду, она тем сильнее старалась, чем сильнее к нему расположена.
Стрезер следовал за ходом ее мысли, но вдруг резко свернул на свое:
— И насколько сильно вы к нему расположены?
— Ровно настолько, насколько требуется… чтобы взять разговор с вами на себя. — И тут же быстро ушла в сторону: — Знаете, я все эти дни трепещу от страха: словно от того, что вы обо мне подумаете, устоят или рухнут наши добрые с ним отношения. У меня даже и сейчас, — продолжала она в своей пленительной манере, — дух захватывает… и я, право, призываю всю свою храбрость… в надежде, что вы не скажете обо мне: какая несносная особа.
— Во всяком случае, — спустя мгновенье отозвался он, — я, кажется, не произвожу на вас такого впечатления.
— Что ж, — согласилась она, — вы ведь еще не отказали мне в капле терпения, о которой я прошу…
— И вы уже выводите положительные заключения? Прекрасно. Только я их не понимаю, — продолжал Стрезер. — По-моему, вы просите много больше того, что вам нужно. Что, в конце концов, в худшем случае для вас, в лучшем для себя, я способен сделать? Большего давления, чем я уже употребил, я оказать не могу. Ваша просьба опоздала. Все, что в моих силах, мною уже сделано. Я сказал свое слово и вот к чему пришел.
— Слава Богу, вы пришли сюда! — рассмеялась она и уже иным тоном добавила: — Миссис Ньюсем не думала, что вы так мало преуспеете.
Он медлил в нерешительности, но все же вытолкнул из
— Увы, теперь она именно так думает.
— Вы хотите сказать… — И она осеклась.
— Что сказать?
Она все еще колебалась.
— Простите, что я этого касаюсь, но, если и говорю вещи не совсем положенные… думаю, я все же могу себе это позволить. К тому же разве мы не вправе знать?
— Что знать? — уточнил он, когда его собеседница, замявшись, вновь сникла и замолчала.
Мадам де Вионе сделала над собой усилие:
— Она отказалась от вас?
Впоследствии он сам себе удивился, до чего спокойно и просто встретил ее вопрос:
— Нет еще. — Словно был почти разочарован, словно при ее свободе ожидал большей смелости. И тут же не обинуясь спросил: — Это Чэд сказал вам, какому наказанию меня подвергнут?
Его манера и тон пришлись ей, очевидно, по душе.
— Если вы хотите знать, говорили ли мы об этом, — разумеется. И это заняло далеко не последнее место в моем желании встретиться с вами.
— Чтобы увидеть, принадлежу ли я к тому разряду мужчин, с которыми женщина может?..
— Точно так, вы безупречный джентльмен! — воскликнула она. — И теперь вижу… увидела. Нет, женщина не может! Тут вы вне опасности… и с полным правом. Поверьте в это — и вы станете намного счастливее.
Стрезер промолчал, а когда заговорил, то неожиданно для себя с таким обнаженным доверием, источник которого ему и самому был непонятен.
— Я пытаюсь поверить. Но каким чудом, — вырвалось у него, — каким чудом вы до этого дошли?
— О, — отвечала она, — вспомните, сколько еще до знакомства с вами я благодаря мистеру Ньюсему о вас узнала. Мистер Ньюсем восхищен вашей силой духа!
— Да, почти нет того, чего я не способен вынести! — прервал ее наш друг.
Проникновенная, прекрасная улыбка была ему ответом, и потому он услышал то, что сказал, так, как она это услышала. Не требовалось усилий, чтобы почувствовать: он выдал себя с головой. Но, по правде говоря, он только это и делал. Можно было, разумеется, в какие-то минуты уговорить себя, будто он нагнал на нее страху и холоду. Он знал: это не так, и пока он добился лишь того, что она убедилась: он принимает предложенные ею отношения. Более того, эти отношения — при всей их необязательности и краткости — выльются именно в ту форму, в какую ей угодно будет их облечь. Ничто и никто не помешает ей — уж он во всяком случае — сделать их приятными. В глубине сознания, помимо прочего, у него таилась мысль, что перед ним — здесь, сейчас, рядом, в своем неповторимом, живом и властном облике — одна из тех редкостных женщин, о которых он беспрестанно слышал, читал, мечтал, но каких никогда не встречал; женщина, присутствие которой, чей взгляд, голос, сам факт существования наполняли отношения чувством признательности ей.
Она была из совсем иной породы женщин, чем та, к которой принадлежала миссис Ньюсем, — женщина современная, явно не спешившая с окончательным решением; и теперь, столкнувшись с мадам де Вионе, он понял, насколько простым было его первое впечатление от мисс Гостри. Она, несомненно, была из тех, кого можно быстро постичь, но мир широк, и каждый день преподносит все новые уроки. Во всяком случае, есть отношения и отношения, даже среди самых необычных.
— Ну да, конечно, так я подхожу к возвышенному стилю Чэда, — поспешил добавить Стрезер. — Ему легко меня туда вписать.