Посмертие. Второй шанс

Момотюк Виталий Андреевич

Он ещё раз бросил взгляд на овраг. Выхода не было: препятствие широкое. Спуститься вниз можно, но подняться они уже не успеют: их попросту расстреляют в спины. И разве есть разница, что в руках у плохих парней лишь луки и стрелы, а не огнестрельное оружие покинутого им мира? Никакой, естественно. Смерть она смерть и есть. А жить хотелось. Хочется жить, особенно когда обретаешь цель в жизни. Очень хочется.

Отчаянье, злость и бесконечная обида на подлый поворот судьбы хлынули в душу бурным потоком. Под его напором словно что-то изменилось там, внутри. Та, другая часть его сознания, вдруг рванулась наружу, и Владимир вдруг понял, что сейчас произойдет. Он успел лишь выпустить из рук оружие, повернуться

к приближающимся воинам, и даже попытался проорать в их размалёванные лица: 'Хрен вам!', но из глотки уже вырвалось нечто вроде 'Хр-р-ра-а-ау-у!'...

***

Снова эти странные двуногие существа, у которых клыки и рога являются продолжением конечностей. Люди. Оружие. И ещё они умеют наносить удары на расстоянии. Самцы впереди опасны, хотя сейчас все они изумлены и испуганы. А сзади самка, которую он должен защитить. Он должен драться.

Словно белая молния зверь метнулся к противнику. Клыки против лезвий мечей и топоров, звериная реакция против боевых приёмов, скорость против численности. Будь он просто зверем, противник его наверняка одолел бы. Но он дрался не просто как зверь. Движения врага были понятны, будто кто-то подсказывал ему, чем опасен тот или другой предмет, чего следует избегать, а что игнорировать. Он должен был хватать врагов за глотки, подставляя тем самим спину для ударов, но не делал этого. Вместо сжатых в смертельной хватке челюстей - короткие укусы в открытые участки тела, вместо прямолинейных бросков к горлу - рывки в сторону и уклонение от ударов. Когда удавалось сбить противника на землю, инстинкты требовали добить его. Но вместо этого он бросался к следующему врагу, который уже готовился убить атаковать зверя, занятого поверженной жертвой.

***

Это был 'неправильный' хищник. И дело было даже не в том, что они видели превращения оборотня. Все воины знали о тайных ритуалах, время от времени проводимыми шаманами многих кланов, а некоторые даже сталкивались с такими тварями. Но те существа были похожи на больных бешенством животных и жаждали только одного - убивать. Такого бы уже убили, хоть и потеряли бы при этом одного-двух бойцов. Но этот зверь действовал по-иному. Он даже не убивал, просто калечил, если случалась такая возможность. И на выбывших из сражения воинов внимания больше не обращал. Ум и логика руководили непонятными поначалу поступками этой твари. Он не был неуязвим: на белой шкуре уже расплывались пару кровавых пятен. Его можно было убить, невзирая на всю силу и скорость. Но страх перед необъяснимым явлением словно парализовал волю вооруженных людей. Не должно быть рассудка у зверя, ибо тогда это и не зверь вовсе, а воплощения духа одного из предков. А с духами предков сражаться было не принято в принципе.

И воины отступили. Прикрываясь щитами, они ещё попытались собраться в единый отряд. Но проклятая зверюга, словно прочитав их мысли, сумела удержать бойцов на расстоянии друг от друга. Бросок, укус, и снова бросок. Если кто-то помогал раненному товарищу и не мог сражаться, но тварь лишь рычала в их сторону или имитировала атаку. Она гнала их прочь от края оврага, на котором стояла одинокая женская фигура. Впрочем, не только стояла, но и достаточно активно участвовала в схватке, выпуская стрелу за стрелой.

Искусанных было много: почти все. Но убил зверь только одного. Воин прозевал атаку и не успел прикрыть щитом обнажённый живот. Удар клыков вспорол мышцы пресса и освободил путь наружу повреждённому кишечнику несчастного. Сейчас он ещё продолжал дико орать, придерживая окровавленными ладонями дымящиеся внутренности, которые всё норовили вывалиться. Но всем было понятно - не жилец. С такими ранениями не живут.

Когда схватка была уже практически выиграна зверем, а женщина сообразила, что стоит воспользоваться предоставленным шансом, и спустилась

в овраг, на сцене появилась новая фигура. Высокий и достаточно тощий человек, чья боевая раскраска столь радикально отличала его от остальных воинов. С его появлением на лицах отступающих вглубь леса воинов появились злорадные ухмылки. Если кто, по их мнению, и был способен справиться с тварью, то он прибыл как раз вовремя. Во всяком случае, схватка остановилась.

Этот воин словно излучал волны смертельной опасности. Зверь тоже почувствовал всю силу нового противника и начал пятится обратно к оврагу на более открытое пространство. Высокий человек столь же неспешно направился к своему противнику. Трое воинов, попытались было прийти ему на помощь, но тут же вернулись обратно, повинуясь одному властному жесту. При этом обладатель столь необычной боевой раскраски даже не оглянулся в их сторону, словно у него на затылке располагалась вторая пара глаз.

Оружие было под стать своему владельцу. С первого взгляда оно напоминало копьё, но потом обнаруживались особенности. Вещь была вырезана целиком из одного куска. Материалом для его изготовления служила кость. С одного конца находился довольно широкий наконечник, длиной примерно в две ладони взрослого мужчины, основанием которого служили четыре миниатюрных черепа, воспроизведены с поразительным правдоподобием. Примерно через треть своей длины, древко начинало изменяться, постепенно превращаясь в плоскую дощечку с острыми краями. Плоская часть была испещрена знаками и символами, среди которых были и простые, и сложные фигуры. Но все они были расположены в определённом порядке, образуя в конечном итоге некий сложный орнамент.

Воин крутанул своим оружием и резко выбросил его плоскую часть в направлении противника. Но за мгновение до этого зверь, повинуясь инстинктам, отпрыгнул в сторону, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами. В то место, которое он только что покинул, словно врезался невидимый таран: во все стороны полетели вывороченного куски дёрна и брызги размазанных в грязь растений. Всё это произошло относительно беззвучно: был слышен только глухой удар, словно упало что-то тяжёлое.

Неудачная атака совершенно не отобразилась на лице человека, которое благодаря белой краске напоминало череп. Оно вообще было совершенно неподвижно и лишено каких-либо эмоций. Только глаза пристально следили за противником.

Воин снова закрутил свое оружие. В это раз зверь отпрыгнул не только в сторону, но и вперёд одновременно, резко сокращая дистанцию для атаки. Однако, и последовавший следом стремительный бросок пришёлся в пустоту: человек сумел увернуться от удара. Не давая противнику опомниться, волк снова атаковал. Клыки распороли кожу и частично мышцы на голени человека, но и тот сумет нанести скользящий удар своим оружием. Лезвие неожиданно легко распороло шкуру зверя, вызвав у того рык боли и гнева. Кровь мгновенно окрасила бок зверя в красный цвет. Очередной бросок тоже пришёлся в пустоту, но ответного удара не последовало: руку воина навылет пробила стрела, тем самым остановив смертельное движение. От деревьев донеслись возмущенные голоса.

Зверь не стал продолжать схватку. Раненный бок буквально горел огнём, и силы понемногу начинали покидать его с каждой вытекшей каплей крови. Пока противник разглядывал метательный снаряд с таким видом, словно не верил своим глазам, волк повернулся и помчался в сторону оврага, набирая скорость. Гигантским прыжком он метнул своё тело почти на середину противоположного склона, заставив вражеских воинов замолчать от изумления. Через несколько секунд зверь окончательно преодолел препятствие к отступлению. Оказавшись рядом с лучницей, он дал толчком головы ей понять, что следует убираться подальше отсюда. Через несколько секунд женщина и зверь исчезли среди деревьев.