Посмертные записки Пиквикского клуба

Диккенс Чарльз

– Милая скотинка, – вкрадчиво сказал мистер Уинкль, – милая скотинка, добрая старая лошадка!

Но «милая скотинка» презирала лесть: чем упорнее старался мистер Уинкль к ней подойти, тем настойчивее она отступала, и, несмотря на уговоры и улещиванье, мистер Уинкль и лошадь кружились на одном месте в течение десяти минут, а по прошествии этого времени расстояние между ними отнюдь не уменьшилось, – положение неприятное при любых обстоятельствах, а тем более на безлюдной дороге, где никто не придет на помощь.

– Что мне делать? – крикнул мистер Уинкль после длительного кружения на одном месте. –

Что мне делать? Я не могу к ней подойти.

– Ведите ее на поводу, пока мы не доберемся до заставы, – ответил мистер Пиквик.

– Да она не хочет идти! – завопил мистер Уинкль. Вылезайте и подержите ее.

Мистер Пиквик – сама доброта и человеколюбие – бросил вожжи на спину своей лошади и, спустившись с козел, заботливо повернул повозку к придорожным кустам на тот случай, если кто проедет по дороге, после чего поспешил на помощь к своему злополучному спутнику, оставив мистера Тапмена и мистера Снодграсса в экипаже.

Едва завидев мистера Пиквика, приближавшегося с хлыстом в руке, лошадь перестала упорно кружиться на одном месте и начала отступать столь решительно, что потащила за собой мистера Уинкля, не выпускавшего поводьев, и заставила его бежать в ту сторону, откуда они только что приехали. Мистер Пиквик бросился на помощь, но чем быстрее устремлялся он вперед, тем быстрее бежала от него лошадь. Послышался топот копыт, заклубилась пыль, и мистер Уинкль, едва не вывихнувший руки, благоразумно бросил повод. Лошадь остановилась, посмотрела, тряхнула головой, повернулась и спокойно побежала рысью домой в Рочестер, предоставив мистеру Уинклю и мистеру Пиквику с немым отчаянием взирать друг на друга. Какой-то дребезжащий звук привлек их внимание. Они встрепенулись.

– Господи помилуй! – воскликнул несчастный мистер Пиквик. – И другая лошадь убегает!

Это была истинная правда. Шум испугал лошадь, а вожжи лежали у нее на спине. Результаты угадать нетрудно. Она сорвалась с места, увлекая за собой четырехколесный экипаж с мистером Тапменом и мистером Снодграссом. Скачка продолжалась недолго. Мистер Тапмен прыгнул в кусты, мистер Снодграсс последовал его примеру; лошадь разбила четырехколесную повозку о деревянный мост, – кузов отделился от колес, ящик сорвался, и лошадь остановилась как вкопанная, созерцая произведенное ею разрушение.

Первой заботой двух уцелевших друзей было извлечь своих злополучных спутников из кустов, где они застряли, – процесс, который доставил им несказанное удовольствие, когда они убедились, что никто не получил никаких повреждений, если не считать нескольких дыр на платье и легких царапин, нанесенных колючками. Следующей их заботой было выпрячь лошадь. По окончании этой сложной операции компания медленно побрела вперед, ведя за собой лошадь, а повозку бросив на произвол судьбы.

Через час ходьбы путешественники увидели маленький придорожный трактир – перед домом два вяза, водопойная колода для лошадей и столб с вывеской, позади несколько бесформенных стогов сена, сбоку огород, а вокруг разбросанные в странном беспорядке ветхие сараи и надворные строения. На огороде работал рыжеволосый человек. Мистер Пиквик громко окликнул его:

– Эй! Послушайте!

Рыжеволосый выпрямился, заслонил глаза рукой и посмотрел пристально и холодно на мистера

Пиквика и его спутников.

– Эй! Послушайте! – повторил мистер Пиквик.

– В чем дело? – отозвался рыжеволосый.

– Далеко отсюда до Дингли Делла?

– Добрых семь миль.

– Дорога хорошая?

– Плохая.

Дав сей краткий ответ и удовлетворив, по-видимому, свое любопытство еще одним пристальным взглядом, рыжеволосый снова принялся за работу.

– Мы бы хотели на время оставить здесь эту лошадь, – сказал мистер Пиквик. – Можно?

– Лошадь хотите здесь оставить? – повторил рыжеволосый, опираясь на лопату.

– Ну да, – ответил мистер Пиквик, который уже успел подойти вместе с лошадью к изгороди.

– Хозяйка! – заорал человек с рыжими волосами, выйдя из огорода и в упор глядя на лошадь. – Хозяйка!

На зов явилась высокая костлявая женщина, прямая, как палка, в грубой синей накидке, с талией под мышками.

– Скажите, любезная, можно оставить здесь эту лошадь? – вкрадчиво спросил мистер Тапмен, выступая вперед.

Женщина очень пристально разглядывала всю компанию, а рыжеволосый шепнул ей что-то на ухо.

– Нет, – ответила она, подумав. – Боюсь.

– Боитесь! – воскликнул мистер Пиквик. – Чего может бояться эта женщина?

– Недавно мы из-за этого попали в беду, – сказала женщина, поворачивая к дому. – Не о чем тут толковать.

– В высшей степени странно! – воскликнул удивленный мистер Пиквик.

– Мне... мне кажется, – шепнул мистер Уинкль окружившим его друзьям, – мне кажется, они подозревают, что эту лошадь мы приобрели какими-то нечестными путями.

– Что?! – в порыве негодования воскликнул мистер Пиквик.

Мистер Уинкль смущенно повторил свою догадку.

– Эй, послушайте! – крикнул рассерженный мистер Пиквик. – Вы что, думаете – мы эту лошадь украли?

– Ясное дело украли, – ответил рыжеволосый, оскалив зубы так, что рот растянулся от одного слухового органа до другого. С этими словами он вошел в дом и захлопнул за собой дверь.

– Это похоже на сон! – кипятился мистер Пиквик. – На отвратительный сон. Тащиться целый день с ужасной лошадью, от которой не можешь отделаться!

Пиквикисты мрачно и уныло пошли прочь, а рослое четвероногое, к которому все они чувствовали безграничное отвращение, плелось за ними по пятам.

Уже наступал вечер, когда четверо друзей и их четвероногий спутник свернули на боковую дорогу, ведущую к Менор Фарм; и даже теперь, когда они были так близки к цели, удовольствие, которое могли бы они испытать при иных обстоятельствах, оказалось в значительной мере отравленным размышлениями о том, какой странный у них вид и сколь нелепо их положение. Изорванные костюмы, исцарапанные лица, запыленные ботинки, измученный вид и в довершение всего лошадь. О, как проклинал мистер Пиквик эту лошадь! Время от времени он бросал на благородное животное взгляды, горящие ненавистью и жаждой мести; не раз принимался высчитывать, каковы будут издержки, если он перережет ей горло, и им овладевало с удесятеренной силой искушение убить се или отпустить на все четыре стороны. От этих ужасных мыслей его отвлекли две фигуры, внезапно появившиеся за поворотом дороги. Это был мистер Уордль и верный его паж, жирный парень.