Посмертный бенефис
Шрифт:
Итак, Герра — человек Союза Картелей. Логическая цепочка: Союз не трогал Божко, не желая сталкиваться с «русской мафией». После смерти Божко латины приставили к его дочери Герру, понимая, что преемник Божко просто обязан появиться около нее. Вывод: знакомство Герры с Гринфилдом было просчитано Геррой заранее.
Впервые в жизни Гринфилд испугался. Союз — самая богатая и могущественная криминальная сила в мире. Именно Союз выдавил со многих рынков триаду, якудзу, мафию, полностью подмял под себя нигерийцев.
В позапрошлом году к ним ездили Эмиссар с Брыком, заключили пакт о разделе сфер влияния.
Теперь, со смертью Божко, Эмиссара и Брыка пакт самоликвидировался. Естественно, Союз тут же решил подмять под себя все рынки Божко. В самом деле, преемник Божко — это не Божко, и у Союза нет перед ним обязательств. Конечно, с этим и был делегирован доктор Герра. Прощупать преемника, пронюхать ситуацию на рынке.
Прямое устранение Герры означало бы начало войны с Союзом картелей и неминуемое поражение. Выход один: скомпрометировать Герру перед Союзом, обвинив его в двурушничестве, и перед официозом, обвинив его в связях с Союзом. Остается только выбрать тактику.
Гринфилд взял чистый лист бумаги, ручку. На несколько минут задумался. Внезапно лицо его расплылось в широкой улыбке. Он начал быстро писать.
«…Вилла „Санта Круз“, Медельин, Колумбия.
Уважаемый дон Ромеро!
Со всем почтением к Вам Энтони Гринфилд, волею судеб вынужденный взять на себя управление благословленным Вами делом, которое начал мой ближайший друг и Ваш талантливый ученик Кирилл Божко. Мир праху его!
Обратиться к Вам меня заставили странные обстоятельства, разъяснить которые в состоянии только Патрон Вашего уровня.
Дон Ромеро! Вам, безусловно, известно, что с некоторых пор в орбиту моей деятельности попал человек из Вашего Союза — доктор Алекс Герра. Некоторые странности поведения д-ра Герры заставляют меня просить Вас подтвердить полномочия доктора на ведение переговоров и принятие решений от Вашего имени…»
Через десять минут факс был готов, еще через двадцать — переведен на испанский и отправлен. Кто бы ни был д-р Герра, этот факс — приговор для него.
Гринфилд удовлетворенно хмыкнул и приступил к составлению текста для португальской полиции и Интерпола. Скоро, скоро все вернется на круги своя. Саша-киллер шлепнет Фицсиммонса, исполнители Союза картелей покончат с Геррой, и м-р Гринфилд приступит к своим обязанностям по руководству «Ситасом».
29 ноября 1996 года. Алгарве, Португалия
Маскарад, похоже, заканчивается.
Кирк и Лебеф отплывают на Канары и затаятся там до моего звонка. За Гринфилдом ходят. Судя по повадкам — Интерпол. Значит, Сармат запустил в ход машину правосудия.
Я отхлебнул кофе, через стекло витрины взглянул на улицу. Опять серебристая «Королла» с двумя южноамериканцами. Это по мою душу. Случайно в Алгарве по пять раз в день не встречаются. Кто же они такие? Скорее всего — люди Гринфилда. Профессионализма у них — ноль. Какие-то бандиты-латинос. Гринфилд, конечно, мечтает
Захожу в туалет, снимаю парик, очки, раздеваюсь, складываю все это в пакет. Тщательно растрепываю свою не очень тус-тую шевелюру. Остаюсь в белой рубашке и шортах. Не по сезону, но для туриста сойдет. Выхожу из кафе, прохожу метров двадцать, нагибаюсь, бросаю взгляд в боковое зеркало припаркованной машины. Мои пастухи не шевелятся. Ладно, посмотрим, что будет дальше…
Захожу в «Россио».
— Привет, Тейшейра!
— Привет. — Тейшейра отвечает, не глядя в мою сторону. — Что будем пить?
— Я, вообще-то, не пью.
Тейшейра оторвался от газеты, и лицо его начало жить отдельной жизнью. Простые, чтобы не сказать — примитивные, эмоции уступали место более сложным; наконец, зафиксировалась довольно устойчивая гримаса, отражающая целую гамму чувств. Превалирует радость, смешанная со страхом.
— Святая Дева Мария! Кого я вижу!
— Стоп, Тейшейра, стоп! Я очень рад тебя видеть, но поговорим обо всем вечером. Мне срочно нужна машина. Часа на два-три.
— Вот ключи. Вечером жду. Я тебя не видел, да?
— Точно, приятель. Ты меня не видел.
Разворачиваюсь, пристраиваюсь в двадцати метрах позади «Короллы». Там только водитель. Второй выбегает из кафе, что-то кричит первому, жестикулируя так, что развеивает мои последние сомнения в гениальности Дарвина. Еду за ними до самого офиса «Ситаса».
Побежали, касатики, докладывать. Жаль, нельзя послушать, о чем они там с Гринфилдом беседуют.
Вышли, поехали в сторону Виламоуры. Надеваю парик, очки, переодеваюсь, иду к Гринфилду.
— Мистер Гринфилд, уберите от меня этих обезьян. Хотя бы до тех пор, пока не закончится их эволюция.
Замешательство. Он явно обескуражен моим появлением, но быстро берет себя в руки.
— Хорошо, Алекс. Я просто опасался за вашу жизнь.
— И от кого вы меня защищали?
— От Фицсиммонса. Надеюсь, через полчаса будет уже не от кого.
— Что?! Ты, ублюдок, ты отправил их к Кирку? — Полные ужаса глаза Гринфилда. И я понимаю, что кричу по-русски. Плевать! Хватит с меня этого цирка! — Молись своим придурковатым богам чтобы я успел!
Бью его в челюсть так, как не бил, кажется, никогда и никого. Проваляется минимум полчаса. Что это за бумажка на столе? Билет. В Афины. Вряд ли он ему понадобится. Да и не до этого сейчас. Бегу к машине. Выжимаю полный газ, стартую с диким свистом. В висках молотом стучит одна мысль: не успею, не успею, не успею…
30 ноября 1996 года. Алгарве, Португалия
«…Вчера вечером, около 20 часов, на одной из яхт в бухте Виламоуры бригада криминальной полиции обнаружила душераздирающую картину. Восемь трупов! Владелец яхты — единственный, кто остался в живых, — в критическом состоянии доставлен в госпиталь Фару. На момент подписания этого номера в печать врачи вели борьбу за его жизнь. Полиция воздерживается пока от каких-либо комментариев. Все, что нам удастся узнать в дальнейшем, — в наших следующих номерах…»