Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера
Шрифт:
После первого выступления Эйс подошел ко мне и сказал:
– Слушай, это просто обалденно окруто. Полный крышеснос. А что еще можно придумать с гитарой?
Так дымовая гитара стала первой в череде разнообразнейших усовершенствованных гитар, которые мы разработали и запустили в дело в последующие несколько лет. Эйс прямо-таки фонтанировал идеями. Я принимался за новые разработки в самом начале турне и продолжал доводить свои придумки до ума, путешествуя вместе с группой. Специальные эффекты получались все лучше и интереснее. Мне они страшно нравились, Эйсу тоже.
Я чуть ли не всю жизнь был отщепенцем, с которым никто не желал общаться, и вот теперь все переменилось
Но сталкивался я не только с родственниками. В нашей рок-команде были ребята, славные своими запредельными сексуальными аппетитами, так что я время от времени налетал на их «друзей», точнее, «подружек». Например, как-то раз в Мэриленде мы сняли весь верхний этаж лучшего в городе отеля, где зарегистрировались под вымышленными именами. Но как мы ни таились, а фанатичные поклонницы отыскивали нас повсюду и проникали в любые щели. После концерта я устало прошлепал мимо девиц, направляясь к лифту. Но две из них успели впрыгнуть в лифт вслед за мной. Обе были хорошенькие и весьма вызывающе наряженные. Одну я помню до сих пор – огненно-рыжую, в алой блузке, расстегнутой почти до пупа. И на высоченных каблуках. Но при этом своим нарядом шлюху она не напоминала (к тому времени я предостаточно навидался шлюх, чтобы улавливать разницу). Просто у девицы был такой, как бы сказать, напористый стиль.
Я нажал кнопку последнего этажа, потом повернулся к девицам и спросил:
– А вам какой?
– Туда же, – ответила рыжая.
– Приглашение у вас есть? – осведомился я. – Иначе наша охрана вас не пропустит.
– А мы идем отсасывать Джину Симмонсу, – нахально заявила рыжая. – Он нас ждет.
– Ладно, – помешкав, ответил я. А что еще можно было сказать? Когда мы доехали до верхнего этажа, я направился к себе в комнату, а девицы – к Джину. И их там в самом деле ждали.
Подобное я наблюдал вечер за вечером, но рыжая девица в алой блузке мне все равно запомнилась ярче всего. Наверно, своей самоуверенностью – я такого не чувствовал ни с кем, кроме Медвежонка. В тот вечер я закрылся у себя в номере и принялся трудиться над новым усовершенствованием очередной гитары. В одиночку.
Для «Кисс» я вот-вот должен был стать единственным и незаменимым волшебником по части спецэффектов. Но так было лишь в их мире. Стоило мне вернуться домой, как я попал обратно в свой мир – куда более заурядное место. Толпы, шум, сцена – все исчезло, словно и не бывало. Собственно, именно это и думал кое-кто в крошечном городке Амхерст: будто все свои музыкальные достижения и приключения я просто-напросто сочинил.
Прежде чем «Кисс» отправились в турне, мы выстроили все шоу и отрепетировали его в студии на Лонг-Айленде. Несколько раз я брал с собой и Микроба. Ему безумно понравилось. В число его школьных заданий на лето входило сочинение «Как я провел каникулы», и вот мой брат-семиклассник, конечно же, написал: «Мой старший брат работает в группе „Кисс“». Он взял меня на репетицию в Нассау, и там я познакомился с Полом Стенли и Джином Симмонсом. Я видел их без грима, а они рассказывали мне всякие неприличные анекдоты».
В те времена даже просто узреть музыкантов из «Кисс» – это было нечто недостижимое. А уж без их боевой раскраски – тем более. Поэтому учителя отправили Микроба к школьному психологу, чтобы тот разобрался, почему у мальчика какие-то безумные фантазии и почему ребенок утверждает, будто они сущая правда!
Я
– Вы что, офонарели все – обижать моего младшего брата? – прямо спросил я психолога. В двадцать один год я не выучился тактичности, а вот ясно и жестко излагать свои мысли научился прекрасно. Да и воспоминания о собственных тягостных годах учебы в Амхерстской школе были еще свежи.
Уж не знаю, что подействовало на психолога – мое честное лицо, мои внушительные габариты или моя грубость. А может, фотографии, которые я принес с собой в золотом чемоданчике – щедром подарке Эйса. Изнутри чемоданчик был весь оклеен контрамарками и проходками за кулисы на концерты «Кисс».
Но как бы то ни было, а больше школьные авторитеты в рассказах Микроба про «Кисс» усомниться не посмели.
– Просто компания кретинов, – буркнул я брату, когда мы направились вон из школы.
– Ага, – согласился Микроб. Последовав моему примеру, он через несколько месяцев бросил школу.
Человеческая природа и реакции меня неизменно удивляли и даже смешили. Вот, пожалуйста, школьному начальству показалось невероятным, что я работаю на знаменитую рок-группу «Кисс». Я-то просто считал, что занимаюсь замечательной работой. Кто-то должен ее выполнять, почему бы не я?
– Просто не могу поверить, что ты знаком с Эйсом Фрейли! Он мой кумир! А какой он, расскажи? – попросила Анна, знакомая продавщица в пиццерии, когда я пришел перекусить пирожками с перцем и луком. Вот такие вопросы ставили меня в тупик: я не знал, что отвечать. «Они ведь просто музыканты, – думал я. – Чего так ахать?»
Однажды я все-таки попытался ответить.
– Эйс – обычный парень. Темноволосый, ростом пониже меня.
– Замолчи! – прикрикнула девушка. – Он не обычный! И я знаю, как он выглядит! – После чего минут пять расписывала мне, каков собой ее кумир. Я выскользнул из пиццерии и ушел чистить мотоцикл. Пришлось уйти, но уехать я не мог, пока не получил заказ. Анна вышла за мной на парковку перед кафе.
– А Джин?
– Какой Джин? – рассеянно спросил я, надраивая выхлопную трубу.
– Да Джин Симмонс же! – воскликнула она. – Про него правду рассказывают? Ну, что он может языком себе до века достать?
«Господи помилуй, это никогда не кончится…» – подумал я. А вслух сказал:
– Гм, ну, у него и правда длинный гибкий язык. Насколько я знаю, девушкам Джин очень нравится. – Я не знал, что бы еще добавить. К счастью, в эту минуту мне вынесли мою пиццу и пирожки, и я благополучно свалил от Анны и из ее воображаемого мира Чокнутых Рок-Звезд.
Понятия не имею, присуще ли такое свойство всем аспергерианцам, или это лишь моя личная черточка, но известность и звездность никогда не повергали меня в восторженный трепет. Неважно, насколько знаменит был музыкант, для меня он оставался всего-навсего парнем со сломанной гитарой или неплохой идеей про какой-нибудь новый звуковой эффект. Однако объяснить такой простой подход окружающим мне не удавалось.
– Просто ты скромничаешь, – слышал я в ответ, если собеседник был в хорошем настроении.
– Какой ты надменный козел, – слышал я в ответ, если собеседник был в скверном расположении духа или я ему не нравился.
А правда заключается в том, что я видел перед собой лишь свои технические творения. Для меня любой гитарист был все равно что гонщик для автомеханика – автомеханику в первую очередь важная сама машина, которую он чинит или собирает. Автомеханик в одной команде с гонщиком, но не садится за руль. Он даже гонки не смотрит. Вот так я и видел мир: занимался машинами, но не участвовал в гонках.