Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов
Шрифт:
– Можно, я поднимусь? – спросила Ираида.
– Конечно… – рассеянно отозвался Крис и продолжал: – Звук голосов приглушается, эха, характерного для пустых помещений, практически нет. Ощущение опасности и страха. Предметы кажутся более тяжелыми. Далее – осмотр пола. К сожалению, все следы затоптаны при официальном осмотре, но с некоторой долей уверенности можно утверждать, что следы крови под крюком несколько неадекватны действительной кровопотере, на таком утрамбованном полу лужа должна значительно превышать те шестьдесят-семьдесят сантиметров
Вернулась Ираида.
– Отдышалась? – спросил я.
– Я? Да я к дядечке милиционеру бегала. Спросила, были ли вчера здесь бабы. Следователи там или кто еще…
– И что он сказал?
– Не было. А следы-то – есть.
– Крис!
– Я слышу. Где? Покажи.
– Вот. Вот. Вот. И вон там – целая семейка…
– Женя, свети!
И Крис, встав в пресловутую коленно-локтевую позу, принялся рыть носом землю. Ух ты, шипел он, уххх…
Ираида подошла к пустой комнатке, предназначенной то ли для трансформатора, то ли для бойлера, заглянула внутрь. Для этого ей понадобилось сильно нагнуться. Потом она задумчиво постучала пальцами по косяку двери.
– Дядя Женя! – окликнула она Коломийца. – Подойди, пожалуйста!
– Что у тебя? Еще что-то нашла?
– Не знаю. Странно просто. Тут все старое такое, а косяк – из сырого дерева.
– Отсырело…
– Да что я, не отличу? Месяц назад эта оси на еще в лесу стояла… – и для подтверждения она постучала костяшками пальцев по косяку.
– Ну тебя, ей-богу. Оно вон черное все, а ты говоришь – месяц.
Подошел Крис. Коснулся спорной двери. Потом как-то мучительно передернул плечами.
– Вот она где, кровь-то вся…
Ираида прижала к губам запястье.
ГЛАВА 4
– Пока мы тут балаболим, – сказал Коломиец, – на Петровке, мабуть, человек пять на этот эпизод раскололи.
Они сидели в приемной при не бог весть каком свете зеленой лампы. Все, кроме Ираиды, чувствовали себя погано. Доктор сказал, что налицо типичный похмельный синдром без предшествующих возлияний. Думалось через «не могу».
– Что мы имеем? – в который раз медленно проговорил Крис и стал загибать пальцы. – Кровью убитого вымазали дверь. Перед дверью все истоптано. За дверью следов мало. На полу воск. Не парафин – именно воск. Этот непонятный автобус. То ли был, то ли нет. Куча окурков. В основном «Лаки страйк», некоторые с помадой… В поселке вырубался свет, причем в разных домах в разное время. Куда-то делись бродячие собаки…
– Крыса на дереве, – напомнила Ираида.
– Крыса на дереве, – согласился Крис. – Дети чего-то боятся, а дети – оторви да выбрось. А главное – молоко скисло.
– Почему главное? – спросил Коломиец.
– Если молоко скисает, то рядом черт, – популярно объяснил доктор.
– Ты на черта не клепли, братья коников свели, – сказал Коломиец. – Хотя… не знаю. Вот в Африке я бы такому не удивился, но чтобы у нас…
–
– Ну, это другое, – засомневался Коломиец.
– Удивляюсь я твоему скептицизму, Женя, – сказал Крис, глядя в потолок. – Ты бы после того должен был или в монастырь податься, или каким-нибудь гуру заделаться. Видно, верно говорят: хохол прежде черта родился…
– Ты не отвлекайся, – сказал Коломиец. – Дело надо делать. Воны хочуть поженуть вэлыку хвылю. У твоего же братца в министерстве неприятности будут.
– Он-то отмажется, – сказал Крис. – Вечный заместитель. На них, падлах, все и держится… А ридна мова у тоби, товарышу Коломийцю, дуже погана, як у самого Кучмы…
– Да с вами, москалями, повяжешься…
Все замолчали. Из кухни вышла Хасановна с подносом. Стаканы были, конечно, граненые, с пузырьками, зато в серебряных подстаканниках. К чаю она, в честь Ираиды, подала варенье. После ритуальных прихлебываний и причмокиваний доктор задумчиво сказал:
– Чай бывает питьевой и технический…
– То вы на бессонницу жалуетесь, а то настоящего чаю требуете, – сказала Хасановна.
– А-а, – оживился доктор. – Все равно нам не спать, так что и правда, заварите-ка нам, Дора Хасановна, вот именно настоящего, чтоб лом стоял…
– Как хорошо, что девушку завели, – сказала Хасановна. – Хоть без мату пожить… При Никите вашем допустили эту антинародную привычку!
– Я, собственно, лом только и имел в виду, – стал оправдываться доктор. – Ну, Хасановна, настоящий чай! Вы же помните, что такое – настоящий! Бессонные ночи в наркоматах и все такое…
– Тогда людей кто попало не убивал, государственный был порядок…
С этим она повернулась и ушла на кухню.
– И еще одно, – сказал доктор. – Существенное. Отчего мы такие вареные? Вагоны не разгружали, кровь не сдавали… В геопатогенные зоны я не верю…
– Возможно, придется поверить, – сказал Крис. – С наскоку нам это дело не одолеть. Придется собирать рассеянный материал, его должно быть много. Может быть, слишком много. Есть у меня такое предчувствие. На крышу бы сбегать, да сил сегодня нет…
– А что у вас на крыше? – спросила Ираида.
– Астральный пост, – ехидно сказал доктор.
– Этим ученым главное – ярлык приклеить, – лениво сказал Крис. – Просто оттуда, Ирочка, всю Москву видно. А когда видно – тогда и понятно… кое-что …Завтра вместе слазим, покажу.
– Вы лучше сразу договоритесь, за кого она замуж пойдет, – сказала мудрая Хасановна из кухни. – Пока прописку московскую не отменили – пусть все будет по закону.
– Ага, а то я будто сюда невеститься приехала! – сказала Ираида.
– Все леди делают это, – сказал доктор. – Женя, сколько у тебя было жен?
– Богато, – отрезал Коломиец.
– Да ты и родственник, – сказал доктор. – Придется нам разыгрывать девушку в орлянку, как те купцы.