Пособие по выживанию в сказке
Шрифт:
— Это и правда все ерунда!
— Вот именно!
— Неважно, ведь жизнь не кончилась!
— Правильно!
— И все у меня будет хорошо!
— Непременно!
— И я найду новую прекрасную работу!
— Конечно, ты же умница!
— Естественно! Но перед уходом, скажу этому… нехорошему человеку, что я о нем думаю!
Светка осеклась, не сразу осознавая, что я только что сказала, а потом испугалась.
— Стой! — завопила она, резко хватая за локоть, когда я уже навострилась в сторону кабинета босса. — Стой! Куда?!
— К нему! — твердо рявкнула, пытаясь вырвать собственную конечность из цепких пальчиков подруги. — Раз никто больше не может сделать этого, то я выскажу все,
— Уж лучше порчу! — отчаянно пискнула девушка, безуспешно пытаясь удержать меня. — Так меньше шансов, что тебя прибьют!
— А мне бояться нечего! — гордо подняла опухшее от слез лицо к потолку. — Зато совесть чиста будет!
Я ловко дернулась и все-таки вырвалась из захвата Светки, стрелой устремляясь к двери кабинета с надписью «Нотариус Костров В.В.» и чувствуя совсем не свойственную мне, бурлящую в крови ярость…
Вы знаете, что такое волчий билет? Это крайне неприятная штука, когда тебя выпирают с предыдущего места упорного труда на благо Родины, без возможности устроиться на другое ему подобное.
В кабинет к Кострову В.В. я все-таки попала, все, что думаю о нем — высказала, а блестящую от пота лысину даже полила свежезаваренным кофе. Дымившаяся в кружке жидкость с шипением расплескалась по макушке босса, оставляя после себя малиновый цвет кожи. Начальнику, видимо, такое сердечное прощание от несправедливо уволенной сотрудницы не понравилось, и он, противно повизгивая и напоминая свинью на заклании, полез драться в ответ. Вот только его пухленькое и низенькое тельце было слишком уж неграциозным, из-за чего Василий Валерьевич и проиграл схватку куда более ловкой мне. Под испуганные причитания влетевшей за мной в кабинет Светланы, я настучала по уже красному темечку босса захваченными с его стола документами и гордо написала ярким синим маркером на недавно поклеенных светло-бежевых обоях обидное — «Лжец!» Нагрянувшая на разборки охрана, немного погоготала над собственным работодателем, лицо которого отливало насыщенным красным цветом, а сам он почти дымился от стыда и ярости, и под белы рученьки вышвырнула меня на улицу, похлопав на прощанье по плечу и пожелав удачи.
Закончился этот неприятнейший скандал тем, что Василий Валерьевич погрозился заявить на меня в полицию, но в итоге все же не стал, видимо, стыдясь подробностей данного инцидента. Зато теперь ни одна уважающая себя контора города на пушечный выстрел не подпускала меня к своим обителям, заявляя, что я не компетентна и положительных рекомендаций с прошлой работы не имею.
Как следствие этого, Лесницкая Руслана Анатольевна, я то есть, злая как тысяча чертей, сейчас грузила собственные вещи в старенькие жигули, с гордой надписью «Спасибо, что живой» на заднем стекле. Причиной этому служило никак не жгучее чувство стыда или раскаяния, а вполне весомый аргумент выселение из съемной квартиры. Денег, чтобы оставаться там дальше у меня уже не хватало, а хозяйка, старая злющая старуха, смахивающая на Кикимору, заявила, что нищих в доме не потерпит. Доводы, что я непременно устроюсь на работу, нужно только немного подождать, на нее абсолютно не действовали. В ответ на любые аргументы она презрительно сплевывала из беззубого рта и показывала обидный кукиш, настаивая, чтобы я убиралась.
Убираться мне было особо некуда, кроме родного, но такого далекого Владивостока. Однако найденное во время сбора вещей завещание, про которое я давно позабыла, подарило мне мизерную надежду, что я все-таки могу не ехать обратно домой на другой конец нашей необъятной страны.
Светочка, которой я утром позвонила в слезах, сетуя на противную старую деву, лишающую меня жилища, уже спустя час прибежала на зов и сейчас растерянно металась от подъезда к багажнику, помогая грузить вещи. Любимая подруга от моей идеи была далеко не в восторге
— Руслана! Ну куда ты поедешь? — монотонно капал ее звонкий голос мне на мозги. — Ты же не была там сто лет!
— Двенадцать, — поправила девушку. — И это не имеет никакого значения.
— Имеет! — гнула свою линию Света, слезно пронзая меня растерянными взглядами.
Девушка явно пыталась надавить на жалость, но я поддаваться не собиралась, уже все для себя решив.
— Я хочу начать новую жизнь, и это идеальный вариант.
— В лесу?! — в сотый раз ужаснулась подруга. — Среди медведей и волков?!
— Там нет ни тех, ни других, — уверила собеседницу, со стоном запихивая последнюю коробку на заднее сиденье машины. — Пара кабанов, может, бегает, но я к этим животным уже привыкла. Вон, один из их представителей целых пять лет моим боссом был. Ничего выжила.
— Ужас! — испуганно передернулась девушка, хватая меня за рукав. — Русь! Ну останься у нас, пожалуйста! Влад не против, поживи сколько хочешь! Зачем вдаваться в крайности?
Владом звали мужа Светланы — Белого Владислава Александровича. Довольно небедного и успешного предпринимателя, который был старше моей подруги на пять лет и сдувал с нее пылинки с самого института. Девушка тоже безмерно обожала своего драгоценного супруга и теперь результат их любви отчетливо проступал сквозь легкое летнее платьице подруги, указывая на шестой месяц беременности. Именно этот факт и заставил меня почти сразу отбросить вариант проживания у семейства Белых. Подруга дорабатывала в конторе последние деньки, счастливо готовясь к декретному отпуску и появлению на свет ребенка. Сколько продлились бы мои поиски работы я не имела ни малейшего понятия, а сидеть на плечах молодого растущего семейства, болтая ножкам, уж точно не собиралась.
— Даже не обсуждается! — отрезала, захлопывая обшарпанную дверь и надеясь, что напирающие изнутри коробки не вывалятся в процессе моего путешествия.
— Руся!
— Что, Руся?! Я уже двадцать пять лет Руся!
Подруга осеклась и всхлипнула, мгновенно бросаясь мне на шею. Правильно. Спорить со мной бесполезно. Упрямством я немного напоминала свою бабушку, которая за всю свою жизнь имела только два мнения — свое и неправильное.
— Пожалуйста, пообещай, что не пропадешь и будешь звонить! — провыла мне на ухо Света, крепко сжимая в объятьях. — Пообещай!
Я грустно вздохнула, обнимая подругу в ответ и клятвенно заверяя, что непременно выполню все ее просьбы. Девушка отстранилась, быстро подошла к подъездной лавочке, поднимая с нее небольшой пакет, и протянула его мне.
— Так и знала, что ты не согласишься и все равно уедешь, — всхлипнула она.
В заботливо собранном Светочкой свертке лежали несколько пластиковых контейнеров с едой, термос с холодным кофе и пару бутылок негазированной воды. Я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы, и сама уже бросилась на шею подруге, крепко ее обнимая. За все это время я ведь даже не вспомнила о необходимости долгого пути и о том, что нужно будет что-то есть. Зато ответственная и заботливая Света, зная меня как облупленную, собрала с собой ужин. Господи, ну и как я без нее буду?
— Береги себя, пожалуйста. — обнимая меня в ответ, заплакала подруга.
— Ты тоже, — всхлипнула я.
— И не забудь, ты будешь крестной для нашего малыша! Так что не пропадай!
Я быстро закивала, отстраняясь и утирая соленую влагу с щек. Как говорит моя мама: долгое прощание — всегда слезы, поэтому уезжать нужно как можно быстрее и не оттягивая неизбежный шаг. Последний раз чмокнув подругу в щеку и пожелав ей как можно больше счастья, я запрыгнула, наконец, в свою машину и, стараясь не смотреть на махающую в след Свету, двинулась к своей новой жизни.