Пособие по выживанию
Шрифт:
И Станислава Григорьева села на собственной постели.
Нет, я не вредная. И да, я понимаю, что Владлену Азаэровичу и так в жизни не повезло — не на той ведьме он свои шантажистские навыки применил, но чисто для порядку я просто обязана была выяснить, почему это меня вообще никто не защищал, не спасал, сцен ревности не устраивал, в конце концов.
Непорядок!
И вот, исключительно ради порядка, я встала, достала халат из шкафа, затянула пояс потуже и, погладив проснувшийся и потянувший
— Метла, на разборки!
Мое средство передвижения нагло проигнорировало призыв и вообще приказ, оставшись дремать в уголке.
— А разборки-то семейные, — пояснила я.
Ко мне недоверчиво повернули прутики, но после бодренько припрыгали, взлетели и замерли в удобном для посадки положении.
— Слушай, — глядя на отполированное древко, задумалась я, — а у вас нет седел там или еще чего?
Метла нервно дернулась, наглядно демонстрируя, что или я с ней, или она спать. Пришлось с ней, скомандовав:
— К Владлену Азаэровичу.
Но моя своевольная метелка, вместо того чтобы направиться куда приказали, резко взяла вниз, разбила какое-то окно и приволокла меня на кухню!
То есть меня — и на кухню!
— И… и что? — возмутилась я.
Метелка, сбросив меня с себя, важно пропрыгала к шкафам и замерла в воздухе, а прутики сложились в указующую стрелку. Пришлось топать, открывать шкаф и обалдевать — там были скалки. Всех размеров и типов дерева. Метелка, изобразив окидывание меня внимательным взглядом, углубилась в изучение скалок и вскоре указала на одну компактненькую дубовую, с резными ручками и весьма крепкую на вид.
— То есть летишь на семейные разборки — изволь соответствовать образу? — догадалась я.
Метла кивнула.
— Сурово, — заметила я, беря скалку.
Тяжеленькую такую.
— Ладно, полетели, — решила я, запихивая орудие мужниного воспитания за пояс.
Но метла со мной категорически не согласилась — умчавшись в дальний край кухни, она едва не потревожила спящего огненного духа, отдыхающего от трудов праведных, и указала мне на ряд висящих на стене сковородок. Причем не скопом, нет, прутики снова сложились в указующую стрелку, избрав объектом внушительную чугунную сковородку!
— Слушай, метла, я все-таки ведьма, а не боевая фея! — возмутилась я.
Тяжело вздохнув, метелка сместилась влево, тыкая на объект поменьше, но тоже чугунный и внушительный.
— И я очень уставшая ведьма, — напомнила я. — У меня вообще день был тяжелый.
С самым горестным видом метла сместилась левее, указывая на вполне себе приличных размеров сковороду, но если честно:
— А давай ту, которая крайняя и для блинов, — предложила я.
И тут с плиты пророкотало:
— Блинную не дам, она у меня любимая.
Метла замерла,
Но тут, убив на корню всю мою надежду, огневик, не открывая глаз, вопросил:
— А кого воспитывать-то собралась?
Перепуганная я пробормотала:
— Владлена Азаэровича…
— А-а, — огонь широко зевнул, — тогда бери ту первую, метелка у тя уже опытная, выбрала правильно, да и на боевого черта с другой идти не солидно.
После чего повернулся на другой бок и захрапел.
Метла победно вскинулась, демонстрируя: «Я же тебе говорила!», и снова указала на орудие явно не воспитания, а убийства, с коим следовало идти на боевого черта.
— Метелка, не донесу я ее, — взмолилась несчастная уставшая ведьма.
— А блинную не дам, — веско вставил огневик.
Пришлось с трудом стаскивать сковороду с гвоздика и волочиться к метле. Зарразза опытная весело подхватила меня и улетела через разбитое окно, унося на самые что ни на есть семейные разборки.
Нет, я уже никуда не хотела, но исключительно порядку ради!
Что примечательно — на сей раз метла окон разбивать не стала, подлетела к двери дома, расположенного на границе боевых полигонов, нажала на звонок и терпеливо дождалась, пока дверь нам откроет заспанный домовой. Не открыл — выглянул в щелочку.
— Кто? — вопросил он, отчаянно зевая.
— Жена, — пыхтя под весом сковороды, ответила я.
— За-а-а-а-а-ачем? — задал второй вопрос домовой.
— На эти… ых… разборки семейные, — сообщила я цель визита.
Двери мгновенно были распахнуты.
И только когда мы с метлой влетели, домовой уточнил:
— А к кому на разборки-то?
— К Владлену Азаэровичу, — слезая с метлы, с трудом проговорила я.
— Ох, а они потребовали не беспокоить, — затараторил домовой. — Со сковородочкой помочь?
— Да, будьте любезны, если вам не тяжело, — чуть ли не роняя сволочь чугунную, пробормотала я.
Тяжело домовому не было ни капли, более того — он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, ведя меня к лестнице и жалуясь по дороге:
— А и баб-то сегодня было, баб-то видимо-невидимо, но в спальню не пущал, никого не пущал, со всеми туточки в прихожей-то и разбирался.
Я застыла, невольно вспомнив срамные шпаргалки ректора Академии боевой магии, там, кстати, было и стоя, ага.
— Как это — разбирался? — уточнила я. — Стоя?
— Стоя, ага, — подтвердил домовой. — Ни одной даже сесть не предложил. Грубиян, вот как есть грубиян.
То есть ничего не было. Не то чтобы мне не все равно, просто я ж жена, так что исключительно порядку ради…