Посох для чародея
Шрифт:
Ярость не отпускала, лишь утихла немного, осела огненным шаром где-то в районе солнечного сплетения. Но все равно жгла.
Последний раз глянул в зеркало, пятерней пригладил волосы. Все, пора бежать. Выскочил на улицу, направился в сторону мэрии.
Каждый город Свободных Земель управляет сам собой. На ежегодном собрании избирается мэр, заместители, главный воевода, старшина ремесленного цеха. Откуда пошел такой обычай, уже никто и не помнит. Но знати у нас никогда не было. Не было ни королей, ни князей, ни всяких там лордов.
Пока наша система власти еще держится, традиции не дают ей разложиться. Но, по мне, монархия лучше, жестче, целесообразней. По крайней мере в наше неспокойное время. Аристократы всю жизнь учатся править, с молоком матери впитывают необходимые знания. Понятия благородства и чести для них не пустой звук. Наши же чиновники за сочный кусок пирожка мать родную удавят. А потом еще и на могилке спляшут, если доплатить. Торговля, нажива, деньги — вот все, что владеет умами людей в Свободных Землях. Зачем воевать, как это делают благородные? Война так расточительна. Зачем хранить честь и достоинство? Ведь это не принесет дохода.
Вот такой подход наверняка и развалил Серый Орден. Ведь целесообразней сделать из гордых и непримиримых магов обычных ремесленников, приравнять к мастеровому люду, сделать винтиком в механизме обогащения. Зачем Свободным Землям чародеи? Зачем тем, кто умеет думать, рассуждать, а самое главное — кто имеет власть все изменить?
Я подошел к воротам мэрии, остановился в растерянности. Было оживленно. Въезжали и выезжали различные повозки, бродили разряженные люди. И где искать Аша?
— Эскер!
Я огляделся, нашел взглядом брата. Тот стоял у самых ворот в компании каких-то богатеев и махал мне рукой. Я взглянул: Аш разодет в пух и прах, камзол вышит золотом, весь надушенный и напомаженный, на знакомой мне с детства физиономии выражение самодовольства и тщеславия. Я подошел, остановился в трех шагах. На меня тут же обратились презрительные взгляды богатых снобов, ощупали с головы до ног, словно мерзкие, паучьи лапки и, потеряв интерес, отпустили.
— Ты опоздал, — нахмурился Аш. — Где твоя хваленая пунктуальность?
— Там же, где моя несуществующая смелость, — попытался пошутить я.
Аш осмотрел меня, хмыкнул.
— Я же прислал одежду, — с укором сказал он. — Почему приперся в рубище?
Брат ткнул холеным пальчиком в сторону моих штанов. Подражая богачам, с которыми только что общался, скривил лицо в презрительной гримасе.
— Пусть твою одежду карлики носят! — огрызнулся и, — Поменьше размерчика найти не мог?
— Мог, — фыркнул Аш. Маска высокомерия тут же слетела с лица. — Но кто бы мог подумать, что ты так разжиреешь. Жрать надо меньше!
— А тебе общаться со всякими придурками, — поддел я.
— Что ты понимаешь? — надулся братец. — Это же высшее общество
Я огляделся. У богачей скучные лица. Пустые глаза без единой мысли напоминают рыбьи. Щеки свисают, у каждого по два, а то и по три подбородка, на толстые животы можно ставить кружки с пивом — ничего не прольется, поверхность-то почти горизонтальная. Несут какую-то светскую чушь, но видно же — сейчас животы оттянут кожу вниз и веки захлопнутся. Будут стоя похрапывать, повизгивать и даже похрюкивать. Свиньи. Толстые, жирные, важные свиньи. На кабанов не тянут.
Кабан — гордое животное, хищное и злое. Этих же только на убой, а потом шкварки делать.
— Ага, высшее… — поддакнул я. — Выше не бывает…
— Что с тобой такое, Эск? — спросил Аш.
На гибком подвижном лице удивление мешалось с раздражением. Хмурит светлые брови, кривит губы в недовольной гримасе.
— Жизнь прекрасна, Аш, — буркнул я. — Во всех проявлениях. Но лишь извращенцы могут получать удовольствие от всего без разбору.
— Ты что? — изумился брат. — Перепил вчера или белены объелся? Что за чушь городишь?
Я отмахнулся, огляделся по сторонам: люди вокруг нарядные, веселые. Слышится звонкий женский смех, доносится музыка, пение. В ворота мэрии едут возы с провиантом, бочками вина, на телегах горы птицы, целые туши оленей, быков, овец. Неужто все это думают сожрать? Аш перехватил мой взгляд, пожал плечами.
— Вообще-то бал лишь сегодня, а пир продлится три дня. Если хочешь, можешь остаться.
— Не могу, — покачал я головой, — нужно работать.
— Понимаю. Но работа не волк, в лес не убежит.
— Это как раз тот случай, что убежит и даже улетит, — тяжело вздохнул я. — Ладно. Где там твоя любовь новоявленная? Будешь знакомить или нет?
По лицу Аша разлился румянец, он замялся, но тут же напустил равнодушный вид: как же, нельзя показывать слабость перед младшим братом. А то уважать перестанет. Я улыбнулся: никогда не видел, чтобы Аш так краснел. Он вообще старался быть всегда самым-самым, подавать пример братьям. И очень болезненно реагировал, когда над ним шутили. Мы повзрослели, а он не изменился.
— Ну-у-у… это… Скоро познакомлю. На самом балу.
— Надеюсь, мне не придется танцевать, — забеспокоился я.
Аш заразительно захохотал, хлопнул меня по плечу.
— Не придется, если сам не захочешь. Несколько лет назад нас пригласили на званый ужин. Сначала все было чинно и благородно. Но потом мы напились, а хозяйка вечера вздумала устроить танцы. Я к тому времени был в таком состоянии, что едва ходил. И одна девица потащила меня в круг. Я ж смелый, когда пьяный, вот и начал выдавать такие чудеса, что все покатились со смеху. При этом отоптал ноги всем танцующим, перевернул стол и умудрился окунуть девицу в блюдо с соусом. Да так окунул, что едва не захлебнулась, бедная. С тех пор и не танцую. К нам подбежал слуга, поклонился.