Посол на планете Земля
Шрифт:
– Ничего бесподобного, это же наговоры Сэмей, он всегда с подозрениями, – возмутился леший.
– А почему тогда Малыш сбежал из больницы?
– Сбежишь тут, если ремнем размахивают. Так весь израненный и уковылял, еле-еле тортиком отлечился.
– А откуда вы знаете? – удивился Слона.
– Я? А-а, – в замешательстве протянул леший, ветки и листья беспокойно зашевелились, – ну просто все всегда знаю, я же леший. И вообще мне некогда, дел полно!
Хлопнув дверью, таинственный гость исчез.
Оказавшись снаружи, Малыш озабоченно забегал вокруг домика.
–
Он сунул в рот кончики сразу всех пальцев и взялся лихорадочно грызть ногти.
– Ситуация пренеприятнейшая. А тут еще Сэм. Этого не проведешь. А Сова со своим прихлебательским характером всех свидетелей обойдет. А уж Сэм-то постарается зачернить меня, и Бегемота сомневаться начнет. Нет, надо организовывать альтернативную прессу, свободную от дезинформаторов и прихлебателей!
Наступил поздний вечер, дело близилось к ночи, но небо оставалось по-летнему светлым. Над домами склонилась большущая луна. Было тихо, словно даже комары улеглись спать. Дед Малыша называл их дачу «Белый восход», здесь часто по утрам над домами висело небо с молочно-белой поволокой, нежной и легкой, как пух.
Запыхавшийся Малыш затормозил у входа в собственный дом. На крыльце, нахохлившись и вытянув ноги, сидел Варён. Но когда увидел несущийся на него куст, торопливо взлетел на крышу. Куст заорал, что есть мочи:
– Это я, Карл, слезай!
Тот неспешно приземлился:
– Ну как удалось предотвратить наговор?
– Как же удастся, они все заодно. Надо организовывать альтернативную прессу.
– Какую прессу? – не понял Карл.
– Ну эту, которая свободная, я же говорил.
– А..а, – с пониманием протянул Карл.
– Правда нет многографического оборудования.
– Что это за оборудование такое?
– Такое, которое может много разных графиков сразу делать. Но графики обычно не делают, а делают разные там газеты и книги.
– И где же мы возьмем это оборудование?
– Будем конструировать.
Будущий издатель газеты почесал затылок. Из-за дурацких ветвей видимость превращалась в невидимость, а местами и в неслышимость. Хотя маскировка уже без надобности.
– Надо было раньше заняться. Я давно понял, что от этой совиной газетенки правды не дождешься, а сейчас и времени уже в обрез, придется все на скорою руку конструировать. Пойдем, Варён. Я буду редактором, а тебя беру на должность штатного и заштатного журналиста. Сегодня выпустим первый номер. Ты будешь готовить прогнозы на урожайность и виды на погодные изменения, ну и еще какую-нибудь уверенность в завтрашнем дне от себя добавь. А мне надо острую критику развернуть и правдивое освещение обстановки.
И новоиспеченный редактор со своим штатным и заштатным журналистом вошли в дом, которому теперь предначертано стать опорным пунктом молодой свободной прессы и лабораторией многографического оборудования.
Глава 4. Выход новой газеты
Многографическое оборудование было задумано небольшим по размеру и незамысловатым. Сразу как добрался до своего
– Некогда, некогда, – пыхтел Малыш, – ну давай же поскорее.
– Может, не стоит самим его изобретать, а взять чей-нибудь научно обследованный и опытно проверенный механизм? – осторожно предложил другу Варён.
– Этим научным обследователям нет никакого доверия. Вот ты, например, знаешь, что давным-давно все думали, что рельсы не пересекаются. Но один такой... древний ученый, – Малыш выразительно постучал себе по лбу, – нашел-таки место пересечения. Вот и верь после этого научным обследователям.
Варён встревоженно захлопал крыльями, но возражать не стал, и Малыш сосредоточился на работе.
Синтезатор не очень-то спешил и сообщал конструктору о процессе автопроверки проекта в медицинском, юридическом, финансовом департаментах, а после и в департаменте новых технологий. Разрешение на производство было получено, но сообщение технологов не обрадовало изобретателя. Он скривил рожу и обижено фыркнул:
– Подумаешь, не хотят сохранять в каталогах новых изобретений! Больно надо! Я и сам продавать буду…полезная вещь, между прочим.
Когда процесс производства многографического оборудования был запущен, Малыш кинулся к двум пропылившимся пластинам. Они стояли в углу у полочек с хламом: стеклянными баночками с гнутыми гвоздями, сваленными грудой рубанками, фуганками, ржавыми напильниками. Малыш любил работать по дереву руками и особенно какими-нибудь совершенно античными инструментами. Но оборудование для печати из дерева не сделаешь.
Пластины синтезатора, у которых уселись мальчик и Варён, походили на два блина, тоже круглые и желтые, но очень гладкие. Казалось, в них застревали лучи света, проскальзывали по краям, в центре и, стараясь вырваться, в мгновение отблескивали. Без пластин машина была небольшой – "ящик для гвоздей с кнопками" называл его Малыш. Крупный предмет она не сделает, ничего больше стула из нее не выйдет. Всякие чашки, ложки и прочую мелочь синтезатор создавал и копировал в контейнере над пультом управления и экраном. А вот два огромных дополнительных «блина» как раз предназначались для производства штук помассивнее и хранились отдельно от синтезатора, чтобы не загромождать домик - места и так мало.
Дом Малыша не казался тесным, прозрачная стена впускала внутрь природный простор. По углам комнаты свисали графитовые пластинки, чтобы наслаждаться объемной музыкой. Под колонкой в правом дальнем углу стояли небольшие черные соты, в кристаллах ячеек политеки хранились кинофильмы и реконструкции, первые можно было просматривать на белом широком экране, а вторые – прямо под ним. Особенно сильно Малыш гордился экраном, настоящий, как в античности, а ни какие-то там голограммные квадратики на полу. Смотреть на него было удобно прямо с самодельного топчана, горбатого, как верблюд. Куда ни примостишь подушку, мешаться не станет - скатится вниз.