Посол Урус Шайтана(изд.1973)
Шрифт:
Звенигора понимал взволнованность и радость невольников, которые, может, впервые за многие годы услышали родную речь из уст вольного человека. Однако никто из них не ответил на его вопрос, и это стало волновать его.
— Да отвечайте же, когда вас спрашивают! — почти закричал он рассерженно.
— Нет его среди нас, — тихо ответил один.
— Нет? А где же он? — Звенигора был потрясён.
— Хозяин продал его… На галеры, говорят…
— Продал? Когда?
— Несколько недель назад.
Звенигора пригорюнился. Все его надежды, которые он лелеял в последнее время, что счастливо завершатся опасные приключения, сразу развеялись как дым. Придётся возвращаться домой, не выполнив наказ Серка.
— Может, знаете, куда его послали? — спросил тихо.
— Где там! — ответил седобородый дед с чёрными, как угли, глазами. — Отправили — да и конец… Сам спахия не знает куда… — Он пристально вглядывался в Звенигору внимательным взором. Потом тихо спросил: — А ты не выкупать ли Серка приехал?
— Да, — безнадёжно махнул рукою Звенигора.
Невольники сразу зашумели:
— Так выкупи нас!
— Сынок, век будем бога молить за тебя!
— Все хозяйство отдам тебе, как прибудем домой!..
Все, как сговорившись, упали перед Звенигорой на колени. Звенигора оторопел. Растерянно взглянул на спахию.
— Что это они? — спросил тот.
— Просят, чтобы выкупил их.
— Ну, и что же ты решил? — усмехнулся спахия. — Видишь, какой товар? Не хочешь покупать? Для меня они — лишние рты. Не в коня корм… А работы с них — черта с два! В пору вешать или топить, проклятых!.. Но не рассчитывай, что продам дёшево. Вижу, они тебе для чего-то нужны…
Невольники, очевидно, улавливали, о чем идёт речь, так как, услыхав последние слова хозяина, взмолились:
— Выкупи нас, добрый человек! Выкупи!..
— Нестора все равно не найдёшь, а мы тоже христиане, земляки…
— Сынок, сжалься над нами! Имей доброе сердце! Мы отдадим тебе твои деньги, когда возвратимся домой!..
Звенигора с ужасом смотрел на умоляющие глаза, на сухие, натруженные руки, на длинные седые бороды. И в нем боролись жалость к этим обездоленным и чувство долга перед кошевым. Невольников всюду много — всех не выкупишь. А что скажет Серко, когда узнает, что деньги истрачены не по назначению, а на каких-то чужих немощных людей?
Однако, чувство жалости пересилило. «Не везти же деньги домой. Лучше купить свободу этим бедолагам».
— Сколько возьмёшь за них, ага?
Турок перестал морщиться, словно от зубной боли. В его глазах блеснули огоньки.
— За всех пятьсот польских злотых.
— Это дорого. Двести.
Звенигора прикинул, что, даже заплатив пятьсот, у него ещё останется столько, что хватит при случае выкупить и Нестора.
— Дела не будет! — упёрся спахия. — Ты хочешь обмануть меня, гяур!
— Как могу я тебя обмануть? Разве на базаре за эти скелеты больше дадут?
— Уж если ты покупаешь, то, наверно, рассчитываешь на барыш?
— А как же, конечно, рассчитываю. Потому и не дам больше.
— Ну, четыреста должен дать.
— Двести пятьдесят. Это моё последнее слово.
— Ты меня грабишь, собака неверная! — выкрикнул спахия, но без злости. Через припухшие веки смотрели хитрые карие глазки. — Ладно, давай!
— Пиши купчую и бумагу об освобождении.
Через час спахия вручил бумаги, а Звенигора отсчитал ему деньги. Сторож открыл замки кандалов, и невольники со слезами радости бросились к своему избавителю. Каждый старался обнять его, поцеловать руку. Черноглазый дед прижал руку Звенигоры к своей груди.
— Сынок, — прошептал он, всхлипывая, — теперь для Ивана Крука ты самый родной человек… Будешь в Чигирине — не обойди мою хату…
— А я из Корсуня…
— Я из Брацлава…
Каждый наперебой приглашал к себе. И Звенигора с горечью подумал, что дорога домой и для них и для него ещё ой какая далёкая! Не мало встретится на ней и явных и неведомых опасностей. И кто знает, когда они достигнут своей родной пристани, своего родного уголка земли…
Выведя дедов из села, Звенигора отдал им бумаги и сказал:
— Бывайте здоровы, земляки! Пусть вам путь счастливый стелется! Идите прямо через Планину на Валахию. А там — на Запорожье. Передайте кошевому, что турки войну готовят. Пусть наши начеку будут.
Старики упали на колени. Крук схватил руку казака, поцеловал.
— Пусть во всем у тебя будет удача, сынок! Береги себя!
Расчувствовавшийся Звенигора еле вырвался из горячих объятий, схватил Марийку за руку и зашагал прочь. А деды, опьяневшие от счастья, ещё долго стояли на вершине и смотрели вслед покрасневшими от слез глазами.
Поздно вечером Звенигора и Марийка увидели с горы море. До него было ещё далеко, но под лунным светом оно мерцало тысячами загадочных огоньков и, словно живое, быстро приближалось им навстречу. Они ускорили шаг. Из-под ног вздымалась холодная дорожная пыль, скрипела на зубах. С моря подул прохладный ветерок, остудил распалённые за день тела.
Найдя еле заметную тропинку в камышах, они свернули к речке.
— Пан Мартын! Где ты? — приглушённо окликнул Звенигора.
Ответа не было. Они поспешили вперёд. Под ногами зашуршал сухой прошлогодний камыш. С кряканьем взлетела перепуганная утка.