Посол
Шрифт:
– Павел! – рявкнул Каспар. – Переводи!
– Да хранит нас Урсан, – пробормотал Павел, однако встал рядом с послом.
– Скажи им, что я глубоко сожалею о потере госпожи Ковович, но я не имею никакого отношения к гибели ее мужа.
Павел выкрикнул перевод толпе, но люди явно были не в настроении улаживать разногласия и ответили руганью и требованием мести. Отступившие было Рыцари Пантеры поспешили к воротам, выхватив мечи, за ними бежали испуганные охранники посольства с выставленными вперед алебардами.
Каспар убрал
– Пожалуйста, герр фон Велтен, не надо. Это только подольет масла в огонь.
– Толпе меня не запугать, Курт.
– Знаю, но вы же не хотите усугубить ситуацию и распалить этих людей еще больше? И так уже недалеко до кровопролития.
Спокойная рассудительность командира стражи образумила Каспара – он осознал серьезность их положения. Он реагировал как человек, а не как руководитель. Больше сотни рассерженных людей требовали его крови, а сдерживала их лишь ржавая ограда, давно уже нуждающаяся в ремонте.
Бремен прав, надо тушить пламя, а не разжигать его.
Он кивнул:
– Хорошо, Курт, посмотрим, что можно сделать, чтобы утихомирить этих людей.
Бремен облегченно вздохнул и резко обернулся на оглушительный залп еще нескольких пистолетов и крики, подхваченные эхом. Два десятка всадников, облаченных в черное, в лакированных кожаных нагрудниках, с длинными дубинами с бронзовыми набалдашниками, скакали по улице. Они стреляли из кремневых ружей поверх голов, а потом врезались в толпу, дробя людям черепа и ломая кости дубинами.
– Какого черта?! – воскликнул Каспар, а Павел уже тащил его к посольству. – Кто они?
Павел не остановился, но ответил:
– Чекисты! Вроде городской полиции, только гораздо, гораздо хуже!
Крики и плач сопровождали кружение всадников, избивающих всех, кто оказывался рядом с ними, безжалостно рассеивая толпу. В считанные секунды народ разбежался, оставив несколько дюжин товарищей истекать кровью на камнях мостовой перед посольством. Ошеломленные, Каспар и Рыцари Пантеры смотрели, как всадники огибают фонтан в центре двора, убеждаясь, что причина беспорядков устранена.
Несколько наездников поскакали туда, куда рванулась большая часть толпы, остальные же осадили лошадей возле ворот. Их предводитель, человек в полностью закрытом шлеме из темного металла с высоким плюмажем, спешился и подошел ближе.
Рыцари Пантеры оглянулись на Каспара и Бремена.
Посол кивнул, и рыцари отодвинули засов, позволяя главарю чекистов войти. Он зашагал к зданию и, прежде чем снять шлем, повесил на пояс дубину.
У мужчины оказались длинные, забранные назад волосы, и коротко подстриженные усы. И глаза – угольно-черные, лишенные всякого выражения, – глаза воина.
– Посол фон Велтен? – спросил он на беглом рейкшпиле, без акцента.
– Да.
– Меня зовут Пашенко. Владимир Пашенко, чекист, и, боюсь, я должен задать
Вопрос Пашенко был встречен ошеломленным молчанием.
– Вы не поняли вопроса, посол?
– Я прекрасно понял его, герр Пашенко, я только не уверен, что вы и вправду ожидали, что я восприму его всерьез.
– Убийство – дело серьезное, посол.
– Полностью согласен, но мне трудно поверить, что вы можете думать, будто я и правда связан со смертью боярина Кововича.
– Почему? – спросил Пашенко.
– Потому что моя встреча с ним длилась меньше минуты.
– Насколько хорошо вы знали боярина?
– Я же только что сказал.
– Вы слышали о нем до того, как напали на него в Зимнем Дворце?
– Я не нападал на него, он…
– Я владею другой информацией. У меня есть свидетели, которые подтверждают, что вы схватили боярина и угрожали ему, пока советник царицы не разнял вас.
– Он оскорбил меня! – возмутился Каспар.
– И это привело вас в ярость.
– Нет. Ну, то есть я, конечно, рассердился, но не настолько, чтобы убить его.
– Значит, вы подтверждаете, что были злы?
– Я и не говорил, что не был. Он сказал, что надеется, что моя родина сгорит дотла.
– Ясно. – Пашенко записал что-то в блокнот. – А когда вы покинули Зимний Дворец?
– Я точно не уверен во времени, но вскоре после того, как мы услышали, что Вольфенбург пал.
– Свидетели сообщают, что и боярин Ковович отбыл примерно тогда же, значит, у вас была возможность отправиться следом и зверски расправиться с ним.
– Зверски? О чем вы?
– Труп боярина был обнаружен наутро после приема во дворце, хотя опознание потребовало нескольких дней, поскольку голова исчезла, а большая часть одежды и плоти оказалась сожженной, видимо, какой-то кислотой.
– Это должно было потрясти меня?
– Потрясло?
– Да, но не более того. Молот Сигмара, разве у вас в Кислеве не орудует убийца, творящий такое? Мясник?
– Действительно, – кивнул Пашенко. – Однако это известно и иным правонарушителям, которые совершают преступления, имитируя почерк существующих криминальных элементов, пытаясь обвинить тех в собственных жестокостях. И давайте не забывать о лунатиках и сумасшедших, копирующих действия кого-то, кого они считают достойным подражания.
Каспар онемел. Неужели этот идиот не может поверить, что он не имеет никакого отношения к смерти боярина?
Несмотря на нелепость обвинений, Пашенко излучал такую уверенность, что ставил Каспара в тупик.
– Когда вы опознали тело боярина? – спросил Курт Бремен.
– А какое это имеет значение? – поинтересовался Пашенко.
– Возможно, никакого, но все-таки – когда? – настаивал рыцарь.
– Только сегодня утром. Его голову кто-то оставил на пороге нашего здания на Урском проспекте.