Посредник
Шрифт:
Вернувшись в бар, Куинн подкрепился козьим сыром, свежим хрустящим хлебом, свиным паштетом и сочными оливками, запив все это красным вином. Затем вышел прогуляться по деревне. До наступления темноты он мог чувствовать себя в безопасности. Он знал, что его хозяева уже получили и приняли к сведению все необходимые распоряжения.
Осматривать в деревне было нечего. Никто не появился на улицах, чтобы обменяться приветствием с приезжим. Пара натруженных женских рук поспешно втянула в дверной проем маленького ребенка. Трактор стоял невдалеке от проулка, откуда Куинн вышел на площадь, вплотную к амбару. Узкий проход между стеной дома и его задними колесами составлял
После пяти повеяло прохладой, и Куинн возвратился в бар. Пылающие стволы олив весело потрескивали в очаге. Куинн поднялся к себе в комнату за книгой. Убедился, что в мешке рылись, но ничего не взяли. Поврежденные половицы остались незамеченными.
Два часа он провел в баре за чтением, по-прежнему не снимая шляпы. Затем поужинал, заказав свиное рагу, бобы, местную зелень, а также чечевицу, хлеб, яблочный пирог и кофе. Вместо вина, однако, он пил воду. В девять вернулся в комнату. Час спустя последние огни в деревне погасли. Никто в этот вечер не смотрел в баре телевизор, один из трех, имевшихся во всей деревне. Никто не сидел за картами. В десять деревня погрузилась в темноту, и только комната Куинна была освещена.
На грязном шнуре с потолка свисала неяркая, голая лампочка. Под нею, поближе к свету, в кресле с прямой спинкой сидел человек в высокой стетсоновской шляпе и сосредоточенно читал книгу.
В половине второго взошла луна. В два она поднялась над Оспедальским перевалом и залила Кастельбланку призрачным белым светом. Тонкая фигурка пересекла улицу, уверенно двигаясь при свете луны. Она миновала два проулка и повернула к амбарам и дворам за таверной.
Беззвучно, как тень, крадущийся юноша взобрался на повозку для травы, а с нее перемахнул на широкую стену. Легко пробежав по стене, он очутился на односкатной крыше амбара прямо напротив окна комнаты Куинна.
Занавески нельзя было сдвинуть даже при всем желании: между ними оставался зазор дюймов в двенадцать. Через него отчетливо виднелась фигура приезжего: держа книгу на коленях, он наклонил голову вперед, чтобы получше рассмотреть тускло освещенные страницы. Ярко-красная рубашка в клетку, на голове — ковбойская шляпа.
Юноша усмехнулся. Глупость американца была ему на руку. Не надо даже забираться в комнату, чтобы исполнить задуманное. Юноша сиял с плеча висевший на ремне дробовик «лупара», отвел предохранитель и прицелился. Голову в шляпе отделяло от стрелка футов сорок. Обе спусковые собачки дробовика были стянуты проволокой, чтобы стрелять одновременно из обоих стволов.
Выстрел прогремел на всю деревню, но свет не зажегся ни в одном окне. Крупная дробь вдребезги разбила стекло, в клочья разнесла тонкие занавески. Голова сидящего словно бы взорвалась. Стрелок увидел, как светлую шляпу сдуло порывом воздуха. Череп разлетелся в куски, и кровь брызнула в разные стороны. Обезглавленный торс накренился к полу и скрылся из виду.
Двоюродный брат Орсини, только что доказавший готовность лечь костьми ради своего клана, остался доволен. С крыши на стену, бегом по стене — и на повозку, а с нее на землю. Он снова нырнул в переулок, откуда вышел. Не торопясь, чувствуя себя в полной безопасности, юноша направился к дому на окраине деревни. Там ждал его человек, которого он боготворил. Юноша не заметил, как некто, выше его ростом, неслышно выскользнул из-за угла и последовал за ним.
Некоторое время спустя хозяйке пришлось взяться в комнате над баром за основательную уборку. Матрас, распоротый и выпотрошенный, был безнадежно испорчен. Клетчатая рубаха и руки манекена были набиты конским
Кусок за куском она собрала остатки полистироловой головы манекена, которую Куинн приобрел у сговорчивого марсельского продавца. Мало что сохранилось от двух презервативов, наполненных кетчупом из столовой на пароме. Они находились у куклы в голове. Алые брызги, оставшиеся на полу и стенах комнаты, легко удалялись влажной тряпкой.
Хозяин удивлялся, отчего он не обнаружил головы манекена, когда осматривал вещи американца. Чуть позже он заметил оторванные половицы под кроватью — тайник, который Куинн устроил сразу же по приезде.
Наконец, появился сердитый человек в темном костюме, один из картежников, и осмотрел брошенное ковбойское снаряжение: сапоги на высоких каблуках, джинсы и куртку с бахромой. Хозяин сообщил местному капо, что на американце, возможно, теперь другая одежда: черные брюки, плотная непродуваемая куртка, дорожные башмаки на микропоре, а также глухой, с плотно прилегающим горлом свитер. Других вещей в мешке не было.
Все это происходило за час до рассвета.
Юноша подошел к дому и тихо постучал. Куинн, в пятидесяти ярдах от него, укрылся за выступом дверного проема. Юноше, очевидно, разрешили войти: он отодвинул засов и скрылся в доме. Едва только дверь затворилась, Куинн осторожно приблизился. Он обошел дом и обнаружил щель между ставнями. Сквозь нее было видно все, что происходит в доме.
Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом. Острым как бритва ножом он нарезал салями. Юнец с «лупарой» стоял перед ним. Говорили они по-корсикански: местная речь непохожа на французский язык и непонятна заезжим. Юнец описывал недавние события. Орсини изредка кивал. Когда парень закончил рассказ, Орсини поднялся, обошел вокруг стола и крепко его обнял. Тот сиял от гордости. Орсини повернулся, и Куинн увидел лиловатый шрам от скулы до челюсти. Орсини достал из кармана пачку денег. Юноша протестующе покачал головой, но старший родич сунул ему деньги в нагрудный карман и ободряюще похлопал по плечу. Счастливый юноша вышел из комнаты.
Убить гангстера-корсиканца сейчас не составляло труда. Но Куинн хотел заполучить его живым. К рассвету на заднем сиденье «опеля» он доставил бы его в полицию Аяччо. Еще днем Куинн приметил мощный мотоцикл у стены односкатного дровяного сарая.
Через полчаса, стоя в густой тени, отбрасываемой стеной и трактором, Куинн услышал, как затрещал мотор. Орсини медленно выехал на площадь, явно собираясь покинуть деревню. Он вполне мог бы проскочить между задними колесами трактора и стеной ближайшего дома. Как только мотоцикл въехал в полосу лунного света, Куинн выступил из тени, прицелился и выстрелил. Передняя шина лопнула, и мотоцикл, потеряв управление, пошел юзом. Наконец он упал набок и, сбросив седока, заглох.
Орсини отшвырнуло к трактору, но он тут же вскочил на ноги. Куинн со «смит-вессоном» стоял ярдах в десяти, целясь корсиканцу в грудь. Орсини, тяжело дыша, прислонился к заднему колесу трактора, стараясь не наступать на ушибленную ногу. Куинн различал черные блестящие глаза и щетину вокруг подбородка. Орсини медленно поднял руки.
— Орсини, — примиряюще заговорил Куинн. — Je m’appelle Quinn. Je veux te parler{Меня зовут Куинн. Я хочу с тобой поговорить, (фр.).}.