Пост-Москва

ФИДЕЛЬ:

Гасты пытались пробиться через железнодорожный вокзал, но попали под перекрестный огонь станковых пулеметов и отступили с большими потерями. Трупы валялись на привокзальной площади, напоминая груды тряпья. До захода солнца они утащат их, нам плевать, меньше мусора, свежее воздух. Я выстрелил из переносного огнемета,

но скорее для порядка, чем в кого-то из них конкретно. Пусть не расслабляются!

Мы сидели в развалинах "Ленинградской" уже почти неделю. Было довольно прохладно для июля, пасмурное небо изредка сыпало редким дождичком. Но мы не жаловались, потому что в жару тут бывало иногда почти невыносимо.

В этом районе всегда было плохо с продуктами, а теперь мы уже откровенно голодали. Последний голубь, которого нам удалось поймать, был зажарен и сожран позавчера, но что значит это для полувзвода голодных мужиков?

— Держите площадь! — приказал я, толком не зная кому. — Я схожу принесу пожрать.

В это же мгновение наш снайпер снял одного гаста с площади. Тот, кажется, мародерствовал. Или хотел вытащить мертвеца. Или то и другое одновременно. Аллах рассудит.

Я взял пару рожков и пару гранат и двинулся в сторону Садового. Редкий осенний дождь заставлял прохожих деловито спешить, перепрыгивая через воронки, полные воды, смешанной с кровью. Кое-где из асфальта тротуаров торчали оперением неразорвавшиеся минометные мины. Через полчаса я дошел до ближайшего смакдональдса и стал в очередь. Наверно, мужик с недельной щетиной в камуфляже и с калашом на поясе выглядел смешно среди хипстеров и школьников, но мне было не до приличий. Хрен я клал на приличия. У меня ребята не жрали с позавчерашнего дня.

Смакдональдс был нейтральной территорией. Пара пиндосовских броневиков снаружи охраняла его нейтралитет. Правда, охрана сквозь пальцы смотрела на таких типов, как я. Раз я плачу деньги, я — клиент. Пусть в камуфляже и с калашом, но клиент. Им тоже не всрались гасты на их территории, поэтому они смотрели сквозь пальцы на таких бойцов, как мы. Платите деньги и жрите гамбургеры. Золотой принцип, между прочим.

Я взял биг смаков на все деньги, что у меня оставались, уложил их в вещмешок и бодрячком потопал в расположение своего отряда. Официально мы считались народной дружиной, но все понимали, что это отмазка. На самом деле мы были частью народного ополчения, непризнанного официально, но и не преследуемого за экстремизм. Просто нам уже некуда было деваться. Наша зона ответственности ограничивалась Бульварным кольцом. За пределами Бульварного кольца многонациональная Эрефия заканчивалась и начинался наш Фронтир. Место, где свободу давал калаш и пара гранат в подсумке.

Мы держали периметр от плохо организованных и так же плохо вооруженных, а, если быть точным, вообще не вооруженных, толп гастов, что не делало их менее опасной и разрушительной силой. Просто их стало слишком много. В какой-то момент их количество превысило критическую массу, и государство схлопнулось в пределах Бульварного кольца. А мы держали оборону по периметру. Практически на свои же деньги.

Я вернулся

вовремя, чтобы принять участие в отбитии очередной атаки. Гасты лезли изо всех щелей, почти не обращая внимание на свои потери. Я занял позицию у окна и почти что одной непрерывной очередью выпустил полную коробку патронов из пулемета Калашникова в самую их гущу. С флангов работали максимы, как всегда четко и беспощадно. И вдруг вал наступающих поредел — площадь снова осталась за нами.

— Господа, кушать подано, — сказал я. — Жрите, пока не остыло!

— Эх, водочки бы, — пожаловался Брэд Питт.

Мы знали друг друга по никам в Сети. Меньше личной информации — дольше живешь. Поэтому я был Фиделем, а у меня в отряде подвизались Ведьмочка, Резиновый Утенок и Каддафи. Еще был неразговорчивый снайпер Эдвард-Руки-Ножницы. И здоровяк Брэд Питт.

— Так сходи за водкой! — посоветовал я.

— Что, я самый молодой? — пробубнил Питт. — Вон пусть неформалы сбегают.

Неформалами мы называли членов игрового клана. Те держались особняком. Работали они здорово, но в любой момент могли исчезнуть, как и появились. Мне кажется, они считали все происходящее неким мета-вселенским игровым сетом.

— Они не пьют водку, — напомнил я. — У них волшебные таблетки вместо водки. Так что, давай иди ты. Я закусь принес, ты давай водяру.

Водку мы покупали у таксистов. Таксисты в своих броне-тачках были вне чьей-либо юрисдикции и могли отвезти хоть в Кремль, а хоть и в гаст-лэнд, как мы называли территорию, где жили гасты. А еще таксисты торговали.

— Вижу цель! — сказал Эдвард. — Объект на два тридцать.

Я выглянул в окно.

— Это маленькая девочка, — сказал я. — Забей.

— Объект движется в нашем направлении, — сказал Эдвард.

— Забей.

Девочка брела к нам, обходя трупы и стараясь не наступать в лужи крови. Девочка-гаст, одетая в цветастое тряпье. Откуда она взялась тут?

— Объект на расстоянии — сто! — в голосе Руки-Ножницы послышалось напряжение. Он ожидал от меня команды.

— Забей, — сказал я. — Это всего лишь ребенок. Она заблудилась.

Было тихо. Внезапно стало тихо. Никто не шутил, не переругивался, кажется, даже не дышал.

— Расстояние — 70!

Я встал, подтянул пояс с подсумками, скинул рюкзак и вышел из здания. Девочка лет десяти шла прямо на меня. Она не плакала, не улыбалась, вообще никак не проявляла своих чувств. "Что за блядская жизнь?" — подумал я и прострелил ей голову. Потом вернулся в здание.

— Я схожу за водкой, — деловито засуетился Питт. — Сколько брать?

— Да сколько унесешь, — ответил я.

Настанет день, и я пропущу гастов к Центру, к которому они так стремятся. Я обеспечу им коридор, чтобы они шли прямо, никуда не сворачивая, пока не упрутся в кирпичную кладку кремлевской стены. Но мне нужны люди. Мне нужны люди, чтобы держать фланги. А людей не хватает.

Питт вернулся. Мы выпили, но водка для меня на вкус была как вода. Когда стемнело, неформалы прошвырнулись по окрестностям и, вернувшись, главарь их клана сказал едва ли не первую фразу за все время, пока они были с нами: