Поставить мир на кон
Шрифт:
Встреча с Вилдором не то, чтобы растревожила. Скорее, затронула то, что я уже давно прятал в глубине своей памяти. И появление Рае, ее взгляд, пожатие плечами, наложилось на это воспоминание, заставив пережить себя вновь. И перед глазами вновь кажущаяся беззащитной фигура моей возлюбленной. И вновь звучит мой вопрос: «Рае, ты что-то знаешь?» И хотя закончилось в тот раз все благополучно, осадок остался. Каждый раз возвращая меня к мысли, что есть тайны, которые лучше не скрывать от того, кто тебе дорог. И если моя возлюбленная нашла в тот день в
— Мне кажется….
Договорить я не успел. В дверь постучали, и когда я дал разрешение, в комнату вошел один из дежуривших гвардейцев.
— Мой повелитель, к Вам советник правителя д'Тар княжич Александр и…
Закончить я ему не дал. Догадавшись, кто решил составить компанию сыну Леры.
— Пусть проходят.
— Мой повелитель…
И вновь я его прервал.
— Я благодарю княжича и дозволяю ему покинуть дворец. Гостя я сопровожу сам.
Тот склонился и вышел. Чтобы через мгновение впустить в кабинет, закутанного в черное покрывало мужчину. Вот ведь… стоило только вспомнить!
— Я посчитал, что некоторые вопросы стоят того, чтобы о них знали лишь немногие. — Не дожидаясь, когда я уточню, чем обязан его визиту, заговорил Вилдор.
А я подумал, что застань он здесь Рае….
Закираль сказал, что генетические маркеры новоявленного телохранителя Леры принадлежат совершенно иному роду, но… с некоторым удивлением добавил, что продолжает ощущать родство с отцом. Так что вполне возможно, что кровные связи даймонов воспринимаются на более глубоком уровне, чем считалось раньше.
И мне нетрудно предположить, как именно восприняла бы моя жена неожиданную встречу с отцом. Ведь о его настоящей роли в судьбе Дарианы она так и не узнала.
— Это значит, что мы с Элильяром вошли в круг избранных? — Я решил слегка накалить обстановку и мой хвост, выражая некоторое раздражение, хлестко ударил по сапогам.
Взгляд Вилдора скользнул вниз, чтобы тут же вернуться к изучению моего лица. Да и в глазах, все та же бездонная чернота, в которой отражался лишь серебряный отблеск искрящей россыпи на его ресницах.
— Это значит, что правителю Олейору, его жене и советнику Александру не стоит знать, как все обстоит на самом деле. У меня есть все основания предполагать, что первый не выдержит осознания того, что угрожает правительнице Лере, она сама посчитает, что обязана отвести беду от тех, кто ей дорог, ну, а ее сын воспользуется поводом, чтобы утолить свою жажду к безрассудству.
— Это можно считать признанием в том, что тебе известно значительно больше, чем остальным?
Если я был прав, то сейчас он реализовывал один из самых нижних слоев своей игры. А, уже исходя из этого, вполне можно предполагать, что большая часть сказанного им сейчас, будет близка к действительности. Возможно, и все. Но при этом не иметь отношения к тому, что нам необходимо.
И,
— Ни тебе, ни Элильяру мое признание, ни к чему. И ваше уединение тому доказательство.
Он посмотрел на столик, на котором стояло вино и закуски, и взглядом уточнил у меня, позволено ли ему будет воспользоваться моим гостеприимством. Я, не отказав себе в усмешке, кивнул. Предвкушая его дальнейшие действия. А они должны были быть…
Прежде чем ответить на мое молчаливое предложение чувствовать себя как дома, он с естественной небрежностью расстегнул набиру и, скинув его с плеч, бросил на одно из пустых кресел. Оставшись в белоснежном костюме воинов Дарианы: заправленных в высокие сапоги брюках и кителе. Перевязь с великолепным мечом и не менее превосходным кинжалом последовала туда же.
Стоило признать, что удивлять он умел.
Заметив в моих глазах восторг от его выходки, улыбнулся одними уголками губ и без всяких эмоций заметил:
— В небытие есть свои преимущества. Стоило умереть, и из всех правил остались лишь те, что принадлежат тебе самому.
— И именно поэтому при первой возможности ты решил вернуться? — Добавил в наше общение свою реплику Элильяр.
Следующая реплика Вилдора прозвучала предупреждением:
— Стабильность меня всегда угнетала.
Он налил в бокал вина и, отсалютовав им в нашу сторону, сделал глоток. Задержал во рту, наслаждаясь раскрывающимся вкусом, и качнул головой, словно выражая свое удовольствие.
— В наших предположениях слишком много «если». И простите за тавтологию, но если быстро не избавиться от большинства из них, слишком высока будет вероятность того, что мы ошибемся. А я не намерен этого допустить.
— Для тебя так важна жизнь Леры? — Хмыкнул недоверчиво Элильяр.
И хотя лицо даймона продолжало казаться маской, я не догадался, а словно бы предчувствовал его ответ. Наверное, потому, что окажись в подобной ситуации, мой был бы таким же. И это наводило на определенные выводы. При всей нашей любви к интригам, было в нас нечто, что пусть и частично, но оправдывало их. Цели, которые заставляли нас выплетать хитросплетенья чужих судеб, всегда были значительно важнее, чем власть для себя или просто личные интересы.
Сейчас же, как мне казалось, речь шла о существовании отнюдь не одного мира. Пусть и доказательств этому на текущий момент все еще не было.
— Я, — улыбка Вилдора была настолько холодной и безэмоциональной, что я внутренне вздрогнул. Похоже, он только что показал нам истинное отражение самого себя, — как говорят на земле, предпочитаю ставить точки на Й. И если это игра моего сына, я должен его остановить, потому что это был мой промах, моя ошибка. Ну а госпоже Лере просто повезло, что от ее жизни зависит успех этой игры.