Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений

Бэйкер Робин

«Я биремена и от тибя, – было написано в записке, которую ему впихнули в руку во время перерыва на завтрак. – Мой папа говорит, что ты должен давать нам деньги или мы зоявим на тебя». Этой девушке было пятнадцать, и она была только немногим более безграмотна, чем остальные ее сверстники в школе. Рано созревшая, из не очень благополучной семьи, она тем не менее выглядела так и вела себя таким образом, что стала предметом фантазий большинства мужчин – до тех пор, пока не начинала говорить. Она попросила его подбросить ее одним летним вечером после школы. Иностранные языки были одним из его основных предметов, но в качестве учителя физической культуры он преуспел больше. Тем вечером было жарко, и он не побеспокоился переодеть

шорты до того, как сесть в машину и отправиться домой.

Он должен был отказать, когда она попросила подбросить ее. Он должен был остановить ее, когда она начала гладить его по бедру по дороге домой. И он должен был сказать, чтобы выметалась из машины, когда она сняла с себя трусики. Но он этого не сделал. Вместо этого он отъехал на пустырь за заброшенным складом, перелез на заднее сиденье и позволил ей стянуть с себя шорты и забраться верхом. Теперь, вспоминая этот эпизод, он понимал, насколько опытно она вела себя, снимая с него одежду и управляясь с его гениталиями, он сомневался, что до того момента секс ей был незнаком. Также он сомневался в том, что был отцом ее ребенка, – если полагать, что она действительно была беременна, конечно. Может, она подставила других мужчин, других учителей, а затем пыталась тоже их шантажировать. Может, эта угроза была пустышкой и ничего не случится, если он это проигнорирует. Но может выйти и так, что она и ее отец говорят серьезно, и тогда ему придется или расплатиться сполна, или откровенно признаться в содеянном.

Страх, крутивший ему живот, становился сильнее. Ему еще не исполнилось и тридцати, и его финансы находились в плачевном состоянии – он все еще не восстановился после нескольких лет обучения в колледже, года учебы за границей и года учительской практики. Он все еще отсылал деньги за границу на ребенка, отцом которого успел стать за год работы по обмену, незадолго до встречи с теперешней партнершей. Хотя она умудрилась получить работу на неполную ставку, когда младшая дочь пошла в школу, они все еще были в долгах. Он не сможет заплатить шантажистам. Его единственным выходом, если девушка говорила серьезно, было отрицать то, что он когда-либо занимался с ней сексом, и надеяться, что в тот вечер их никто не заметил.

По правде говоря, больше всего его удручала не записка. Это был всего лишь спор на словах; ему не о чем переживать и с точки зрения закона, и с точки зрения финансовой ответственности. Не так уж сильно беспокоила его и реакция партнерши. У них были свободные и легкие отношения, в ее культуре к сексу было более свободное отношение, чем в его. Она знала, что в ее родной стране у него остался ребенок и, несмотря на их финансовую ситуацию, никогда не заикалась о том, чтобы он перестал выплачивать матери ребенка некоторую компенсацию. Хотя она и не знала всей истории, но подозревала, что он не верен ей. Невезение вкупе с безрассудством привели к тому, что она обнаружила первую из его трех измен. Но простила его, и через месяц они вернулись к нормальным отношениям. Он подозревал, что то же самое произойдет и после истории со школьницей, особенно если он станет отрицать сам факт измены.

Нет, в животе урчало от страха, что партнерша раскроет его прошлые опрометчивые связи с мужчинами и мальчиками. Его охватила паника, и он подумал, что, пытаясь защититься от нападок девушки, написавшей записку, может спровоцировать тех людей, которым было известно о другой стороне его активной сексуальной жизни, и они заговорят об этом. Даже если не рассматривать риск попасть под статью закона, достаточно сурового, он сомневался, что его партнерша останется с ним, если узнает всю историю, несмотря на ее либеральность и осведомленность в отношении секса.

Его гомосексуальная жизнь началась с тех пор, как он себя помнит. В первый раз ему было около шести, когда его дядя, обычно сидевший с ним, забрался голышом к нему в постель. Эти

игры были «их секретом», которого его мама «не поймет», и узнав о котором, будет «очень рассержена». В общем, им все равно это нравилось. Ощущение и запах тела дяди, то, как их гениталии реагировали на прикосновение друг к другу, и то, как он помогал дяде разрядиться. Ему было десять, когда он впервые занялся проникающим сексом, и двенадцать, когда он впервые попробовал сам проникнуть в своего дядю.

Его первый гомосексуальный контакт произошел с кузеном. Им обоим было по одиннадцать лет, когда, играя однажды в своей комнате, пока родители отправились по магазинам, он уговорил товарища раздеться и начать бороться. В считаные минуты у обоих возникла эрекция, и в течение часа он научил своего кузена некоторым техникам, о которых узнал от дяди. К тому времени, как им стукнуло по тринадцать и когда оба могли испытывать эякуляцию, они встречались по меньшей мере раз в неделю, чтобы заниматься взаимной мастурбацией и анальным сексом.

В тринадцать он в первый раз занялся сексом и с девушкой. Юная соседка, того же возраста, что и он сам, с которой он играл в детстве, поддалась на его уговоры «Я покажу тебе, что умею, если ты покажешь мне, что умеешь». А ему было что показать ей. Годы практики с дядей и кузеном снабдили его знанием тела и уверенностью, которой не обладает большинство мужчин, будучи вдвое старше. Юная девушка возвращалась каждую неделю, снова и снова, чтобы он гладил и стимулировал ее, и каждый раз позволяла ему зайти чуть дальше. В итоге он уже мог трогать и ласкать ее обнаженное тело, анус и гениталии своими руками, ртом и пенисом так долго и изысканно, что ее юное тело получало первый опыт трепетного оргазма. Каждую неделю ее оргазм становился чуть сильнее, и каждый раз они заново повторяли пройденное. Спустя три месяца он убедил ее, что от анального секса она не забеременеет, и сказал, что ей понравится. Немного экспериментов, и она стала получать удовольствие от этого. До конца года она попросила его заняться с ней еще и вагинальным сексом, так что к тому времени, как ему стукнуло четырнадцать, его сексуальное образование было завершено.

В колледже, четыре года спустя, он появился на гей-сцене, провел много вечеров в гей-барах и клубах. Год он жил с мужчиной в более-менее моногамных отношениях, хотя они оба периодически изменяли друг другу, по большей части с другими мужчинами, но иногда и с женщинами. Вокруг него всегда вились женщины, многие из которых говорили ему, что он был гораздо лучшим любовником, чем его сверстники.

В тот год по обмену он уехал за границу учить иностранный язык. Так случилось, что по соседству с его квартирой проживала одна привлекательная женщина. В считаные дни они стали любовниками, еще до того, как он сумел отыскать местное гей-сообщество. Через три месяца она забеременела – но еще раньше он изменил ей с женщиной, которая стала его долгосрочной партнершей. До конца того года она тоже забеременела. И даже сожительствуя с одной женщиной и изменяя ей с другой, он время от времени умудрялся сбегать, чтобы заняться сексом с мужчинами, о чем не знала ни одна ни другая. Но в основном его сексуальная активность за границей была связана с женщинами.

Вернувшись в колледж, чтобы начать свой последний год обучения, он возобновил деятельность в гей-сообществе. Он продолжал общаться с матерями своих детей посредством писем и высылая те немногие деньги, которые у него были. После окончания учебы переехал в другой город, чтобы практиковаться как учитель. Как только он прибыл на новое место, женщина, которая теперь была его долгосрочной партнершей, появилась у него на пороге с пятимесячной дочерью на руках. Она въехала, и с тех пор они жили вместе. Периодически он цеплял случайных любовников в гей-барах, но партнерша никогда не знала об этом и, по его мнению, не подозревала о его бисексуальности.