Посторонние
Шрифт:
— Тёмыч, что-то не нравишься ты мне! — с беспокойством сообщил приятель. — Совсем от стаи отбился!
— Наверстаю! — заверил я, торопливо открывая дверь.
«Хоть и небольшой, но все-таки, начальник. Даже на работе есть свое личное пространство».
— Есть куда расти, — сказал отец, намекая, что пора бы поднажать.
«А надо ли?», — думал я.
Куда больше сейчас меня беспокоила совсем другая мысль. Как долго удастся держать Нину рядом? Роль любовницы – это все, что я мог предложить ей в данный момент.
А тут ещё Анька… Тем утром она настигла меня в душе. Кабина запотела, и я не заметил её появления.
— Ты чего? — я обернулся и выключил воду, когда она шагнула внутрь.
Не обращая внимания на мои протесты, Анька приблизилась вплотную, прижалась... Я осторожно обнял её, провел ладонью по спине:
— Ну, что случилось?
Анька спрятала лицо на моей груди. Она даже не разделась, так и стояла в ночной рубашке! И тонкая ткань вбирала влагу с моего тела. Я хотел отстранить её, но вдруг Анька начала целовать меня, опускаясь все ниже и ниже...
Я тяжело привалился спиной к мокрому кафелю, прижал к себе её голову, запустил пальцы в спутанные ото сна волосы. Меня накрыло волной…
Подобная спонтанность была не свойственна моей жене!
Спустя короткое время она отпрянула, удовлетворенная результатами своих «трудов».
— Анька! — благодарный за этот внезапный сюрприз, я попытался поцеловать её. Она увернулась:
— Зубы еще не чистила.
— Что на тебя нашло? — спросил я.
— Да так, сон приснился.
— Мммм, — я улыбнулся, — эротический?
— Вроде того, — хмыкнула Анька.
Глава 33. Нина
Маленькая кофейня облюбовала коридорную нишу в большом торговом центре. Словно кукольный домик, в малиновых тонах, она сама выглядела как одна большая пироженка. Плюшевые диваны, хрупкие вазочки на полке, искусственные букеты, так похожие на живые, и манящая сладкоежек витрина.
В углу аккуратной кучкой красовались профитроли. Боками друг к другу жались крепыши в пестрых нарядах — пирожные буше. И ярким пятном на подносе сияла россыпь акварельных красок макарони! Невзирая на головокружительный ассортимент, я ограничилась творожным бисквитом. В отличие от Аньки, которая решила побить все рекорды по обжорству.
— Ты не лопнешь, деточка? — уточнила я, с сомнением поглядывая на «шоколадный шоколад» в ее тарелке.
— Завидуй молча! — шутливо огрызнулась подруга, и решительно плюхнулась на розовый диван. — Мне нужны эндорфины!
Влюбленная парочка за соседним столиком потягивала молочный коктейль из одного стакана. Худощавый парень заботливо отламывал по кусочку от фруктового желе и скармливал полезное лакомство своей возлюбленной.
— Кажется, Артём мне изменяет, — выдохнула Анька.
Я напряглась! Накануне встречи я много размышляла: «Едва ли она могла заподозрить меня в чем-то. Да и вообще! Если бы правда раскрылась, я бы уже лежала с переломанными конечностями. По-крайней мере я сама именно так и поступила бы с любовницей своего мужа. Которая по совместительству еще и моя подруга!»
А потому я решила, что Аня собирается разделить со мной очередную семейную драму. Наверняка, поссорились? «А, может быть, решили развестись?», — ненароком подумала я.
— Кажется, эту фразу я слышала неоднократно.
— Да нет! — занервничала Анька, — На этот раз все серьезно, я чувствую!
— У тебя каждый раз все серьезно! — я решила изображать безразличие.
— Нин! Ну, я же не идиотка, в самом деле! У меня предчувствие!
Я выдохнула: «ну, если это все твои улики»…
— Ань! Это предчувствие называется ревность, — диагностировала я.
— Вчера он назвал меня «малыш». Никогда раньше не слышала от него.
Я воззрилась на подругу:
— И это все? А как он обычно тебя называет?
— Раньше называл «Нюрка», бывало «детка моя», а в последнее время все больше по имени.
— Я что-то не пойму... Это плохо?
Аня выглядела растерянно. Кажется, она и сама не знала, как объяснить свои подозрения.
— Понимаешь, — начала она, — я знаю Артёма, как облупленного! Он и раньше изменял. Но это все так…
Подруга махнула рукой. Мой братец и прежде грешил, не особенно маскируясь. Однако у Аньки была своя логика. «Это всего лишь секс», — говорила она, — «пускай погуляет». Словно имея в виду блудливого кота.
— Ну, а сейчас что изменилось? — я пожала плечами, с тревогой ожидая подробностей.
— Да всё! — Анька, точно трезубцем, взмахнула маленькой вилкой, — Внимательный стал, безотказный. Цветы дарит. Как будто…, — она вздохнула, — Так, будто прощения просит.
— Подумайте только! Муж цветы дарит, а ей не нравится! — решила я разрядить обстановку. Но Анька не унималась:
— Мне сны снятся!
Я фыркнула:
— Ну, начинается! Сны, знаки… Надеюсь, к гадалке не ходила?
Анька продолжила, игнорируя мой скептицизм:
— Снилось, что он ушел от меня к какой-то швабре! И я, ты знаешь, почувствовала такую безысходность! — сказала она, вспоминая ночные видения. — Потом его телефон. И это, не говоря о постоянных задержках на работе.
— Ну, задержки — дело обычное. А что с телефоном? — заинтересовалась я.
— Раньше оставлял на столе, а сейчас постоянно таскает с собой. Даже в туалет берет! Как-то раз я спросила у него. Мол, чего шифруешься? А он говорит, типа, на работе так проще. Конфиденциальность, все такое!