Посторонним вход воспрещен
Шрифт:
– Во-первых, мой кабинет недоступен для любых видов подслушивания и подглядывания. Во-вторых, я действительно заинтересован в получении правдивой информации и готов отключить всю регистрирующую технику.
– Валяйте.
– Ласло, отключи «гидру».
– Сделано, добже пан, – мягким хрипловатым баритоном откликнулся инк кабинета.
– До меня дошли слухи, – продолжил глава СОН, – что ваше ведомство, без разрешения Совета безопасности Федерации и не согласовывая свои действия с ФАК, отправило в некую разведэкспедицию резервный спейсер.
– Это
– Что вы затеяли, комиссар?
– От кого вы узнали о разведрейде?
– Какая разница? Мне поступил сигнал, я решил проверить. Вам есть что сказать по данному поводу? Прямо и открыто?
– На духовника вы похожи мало, Кшиштоф, – скупо улыбнулся Джон Ву. – К тому же прямо и открыто сейчас никто ни с кем не общается. Могу сказать одно: у Службы есть весомые причины подозревать наличие внешнего вмешательства в земные дела, и мы занимаемся проверкой данных подозрений. Как только появятся результаты, я вам доложу первому, даю слово.
– И всё-таки ваше решение… – Борунь поискал слово, – ненормативно. Ваша Служба – не частная коммерческая компания, все свои решения и действия вы должны согласовывать с компетентными органами, отвечающими за своевременность и правильность принятых решений. Иначе это выглядит… э-э, бунтом, ну, или вызовом обществу, если хотите.
– Мы печёмся о благе и безопасности этого общества, – флегматично пожал плечами Джон Ву.
– Да, но – с разрешения коллектива, а не за его спиной. Но оставим споры. Мне вы можете сказать, что ваш спейсер делает в шаровом звёздном скоплении Омега Кентавра?
Джон Ву выдержал прямой взгляд главы СОН.
– Кшиштоф, я похож на человека, принимающего решения под влиянием эмоций или в угоду политике?
Борунь качнул головой.
– Нет. Во всяком случае, раньше такого за вами не водилось.
– Уверяю вас, причина есть. Но она настолько… м-м, необычна, нетривиальна, транзитивна, что лучше о ней вслух не говорить. Речь идёт о судьбах цивилизации.
– Вот как, – усмехнулся Борунь. – Ни много ни мало.
– Ни много ни мало, – подтвердил Джон Ву. – И дай бог, чтобы я ошибся, принимая упомянутое вами решение послать к Кентавру разведкрейсер.
– Но если угроза так велика, не лучше ли собрать Совбез и принять превентивные меры?
– Поздно собирать Совет безопасности, Кшиштоф. Вы знаете, я человек старой закалки и никогда ничего не делаю, не взвесив все «за» и «против». Если я так решил, значит, имел все основания. Возможно, конечно, что я ошибся, но вероятность ошибки ничтожно мала. К сожалению. Кстати, вы носите ППК?
Борунь озабоченно коснулся темени:
– Зачем?
Джон Ву нахмурился: речь зашла о защитнике от гипноизлучения.
– Немедленно нацепите! И заставьте сделать то же самое ваших ближайших помощников и заместителей! Если, конечно, ещё не поздно.
Председатель СОН посмотрел на
– Вы полагаете…
– Усильте охрану на всех уровнях. Тщательно проверяйте всех, кто будет добиваться аудиенции. И последнее… – Джон Ву помолчал. – Проанализируйте ситуацию в Правительстве, но очень тихо, аккуратно, незаметно: кто лоббировал строительство Суперструнника, какие суммы ушли на принятие решения, кто больше всех был заинтересован в создании столь мощной «вакуумной пушки». Желательно также проверить, кто собирается провести какие-нибудь законы в обход ФАК по экологии внутрисолнечного пространства. Или кто, наоборот, собирается действовать по секретной резолюции ФАК. Понимаете?
– Нет. При чём тут Суперструнник?
– Сделайте эту работу, Кшиштоф. У вас наверняка появятся вопросы, о которых мы поговорим позже. Попытайтесь также найти нечто странное в работе чиновников, это тоже в ваших интересах. И если заметите какую-нибудь особенность, дайте мне знать.
Кшиштоф Борунь перестал сверлить комиссара взглядом, задумался.
– Вы меня озадачили, Джон. Хорошо, я пойду вам навстречу, не стану собирать комиссию по правам и этике, хотя это формально… э-э, то есть юридически, неправильно.
Джон Ву добродушно засмеялся.
– У русских есть поговорка: если судишь по совести, забудь про закон.
– Вы предлагаете мне забыть о законе?
– Нет, я предлагаю судить происходящее по совести. Законы разработаны для стандартных ситуаций, ими не всегда можно прикрыться. Вы мне скажете, кто вам «просигналил» о посылке спейсера к Омеге Кентавра?
Борунь встал.
Джон Ву тоже поднялся, не теряя своего образа «доброго дядюшки». Поклонился:
– Всего хорошего, господин председатель.
– Его зовут Кингсли Фурсенко, – сказал Борунь. – И вам всего хорошего, комиссар.
Джон Ву меланхолически кивнул, направился к двери, на пороге оглянулся:
– Спасибо, Кшиштоф. Не забудьте про «защитника».
Створки двери бесшумно сошлись за его спиной.
Витс-телохранитель вопросительно посмотрел на главу СБ.
– В Управление, – сказал Джон Ву.
Полдня он проработал в обычном режиме, постепенно приближаясь к решению возникшей проблемы. Потом вызвал в кабинет помощника по особо важным делам.
Кингсли Фурсенко был, несомненно, красив.
Высокая, статная фигура, развёрнутые плечи, тонкая талия, горделивая осанка.
Проседь в пышных волнистых волосах, мужественный подбородок, прямые чёрные брови, прямой «эллинский» нос, чувственные губы, зеленовато-серые глаза.
Значительная, подчёркнуто спокойная, внушающая уважение манера поведения.
Плавные, неторопливые жесты, скупая речь, скупая улыбка.
Сразу было видно, что этому человеку можно доверять, что он всегда прав и доводит дело до конца. На него можно было положиться во всём. Он не подведёт.