Посты сменяются на рассвете
Шрифт:
Возможность для побега открылась неожиданно. Удача! А может быть, она по праву пришла к ним? Ночью Сергей долбил базальтовую глыбу. Из-под кирки летели искры. Нащупал выступ, поддел его острием, чтобы отколоть кусок побольше, — и вдруг глыба податливо сдвинулась. От кликнул Алексея. Вдвоем они сдвинули камень и почувствовали, как потянуло свежим воздухом.
— Погоди! — встрепенулся Сергей. — Давай-ка задвинем.
Привалился к мокрой стене. Перевел дыхание. Сердце бешено заколотилось, но он сдерживал себя, боясь поддаться надежде.
— Знаешь, что
— Так это же!..
— Погоди... А если только руку просунуть? Скалу не раздолбишь. А если...
— Чего там гадать?
— Погоди, Алешка. Давай обмозгуем. Это наш последний шанс.
Начали обдумывать. Рискнуть: отвалить камень и попытаться пройти весь вентиляционный канал? А если охранники заприметят? В тоннеле их немного — их позиции у выхода, с пулеметами. Наблюдают за арестантами и в забоях, но больше для того, чтобы подгонять. Лампочка недалеко от глыбы?.. Надо ее разбить. Камень, загораживающий отверстие, чересчур тяжел?.. Надо улучить момент и заменить его на иной, полегче. Сейчас рядом работают. Придется подождать, когда каменотесы перейдут на другой участок. Как томительно тянулись дни! Даже растратив все силы в ночную смену, они с трудом заставляли себя заснуть в бараке. А им надо беречь силы...
Бригаду перевели дальше по тоннелю. Накануне удалось разбить лампу, в эту смену ее еще не заменили.
Каторжников ввели в тоннель. Захлопнулись ворота.
— Шнелль! Шнелль!
Алексей поравнялся с тем местом, где был канал. Припал на ногу:
— Ой! Ой!
Стражник остановился:
— Что случилось?
— Подвернул ногу!
— Валяйся тут.
— Я помогу ему, герр вахмистр, — склонился, подставил плечо Сергей.
Эсэсовец махнул рукой: куда, мол, денетесь? — и зашагал за бригадой.
Друзья выждали мгновение — и к камню. В темноте отволокли.
— Я первым, — втиснувшись в лаз, прошептал Сергей. — А ты привали его сзади!
— И я с вами! — как громом.
Узнали голос одного из их бригады — Николая. Откуда взялся? Обсуждать некогда.
— Давай вторым!
Колодец был почти отвесным, узким. Но — на их счастье — диаметром все же шире плечей, и стенки вырублены грубо, можно поставить на выступы ноги, уцепиться руками, упереться локтями. Но как высоко!.. Зато с каждым рывком вверх все чище, холодней воздух. Обдувает разгоряченное лицо, распирает грудь.
Последний рывок — и Сергей по пояс вывалился наружу. Помог вылезти Николаю, затем — Алексею. Здесь, над выходом, густым навесом разросся можжевельник. Сквозь ветви проблескивали звезды.
— Давайте замаскируем отверстие, — предложил Алексей.
Они уложили толстые ветви. Сверху набросали землю и обломки камней.
— Пошли. А где твои пантофели? — обратил внимание на босые ноги Николая Сергей.
(Пантофели — деревянные башмаки, в которых ходили арестанты.)
— Там оставил, чтобы сноровистей было!
— В тоннеле? А, черт! Могут обнаружить!
— Ничего, робяты! Свобода — накось им выкуси!
—
— Хо!.. Давно я за вами приглядываю, сразу засек: в бега собрались! А тут, вчерась, как лампочку вы порешили, так скумекал — чойсь будет!
Голос у Николая был довольный: вот, мол, какой я!..
— Ну ладно, ноги в руки!
Теперь и им колодки ни к чему. Закопали их в кустах, ноги обмотали тряпками, обвязали веревками — все было припасено. «Обули» и третьего. И — в гору, в гущу леса.
Внизу — лай собак. Голоса. Погоня? Нет, переклик без тревоги. Судя по звездам — полночь. Значит, обычная смена караулов. До утра не хватятся. К рассвету беглецы должны уйти как можно дальше.
Подъем становился все круче. В расщелинах еще лежал снег.
— Будем держаться строго на запад, в глубь Франции, — сказал Алексей.
Карабкались, петляли по ледяным потокам, запутывая следы.
— Нет мочи, робяты, — из последних сил отдувался Николай.
К рассвету, казалось, ушли на сотню километров. Выбрали укромное место, чтобы отлежаться днем.
— Всем разом не спать! Дневалить по очереди! — взял на себя права старшего Сергей. — Укладывайтесь на перинах. Чур — не храпеть!
Алексей и Николай заснули. А Сергей, когда стало совсем светло, глянул вниз и обомлел — лагерь прямо под ними, рукой подать! Сейчас услышит приближающийся злобный лай...
Погони не было. Может, в лагере еще не хватились. Или охранники рассчитывают, что беглецам все равно не уйти далеко: на всех дорогах и перевалах патрули...
Значит, идти надо сквозь чащобы, по осыпям, выбирая самый трудный рельеф.
Сориентировавшись днем, теперь ночью они шли более уверенно. От лагеря их отделяло уже не меньше двадцати километров, две горные гряды. Внизу, на склонах и в долине, — черепичные крыши, лоскуты полей, выше — луга. Дома в зелени садов, а в огородах, кажется, уже высаживают картофель, хотя с такого расстояния можно только гадать.
Третьей ночью голод заставил их спуститься ниже, в долину. Накопали клубней, снова засыпали гряды. Теперь провизии должно хватить надолго. И снова — к снегам.
На рассвете разожгли костер, в золе испекли картошку. Сергей приказал экономить соль, отсыпал малую щепоть. И на еду не налегать — каждая вылазка на ферму чревата опасностью. Алексею все это не надо было объяснять, а Николай начал канючить:
— Два года не жрал досыта! Вон их сколько, ферм!
Он сделался беспечен: то и дело приходилось предупреждать, чтобы говорил тише, продвигался осторожней.
При определении маршрута на следующую ночь они оказались перед выбором: если продолжать идти на запад, то нужно перебраться через бурную горную речку, которая просматривалась со склона. Внизу она была перехвачена мостом; стоит пройти по нему — и забирайся на следующую гору. Если же идти в обход, к истокам, — и до свету не управишься. В темноте одолевать реку вброд рискованно: было видно, как вода ворочает камни, пенится в каньоне. Сергей считал, что нужно двигаться по гребню. Николай воспротивился: