Посвящение
Шрифт:
На другом берегу Тисы росли тополя и огромные акации.
«Пройду по берегу Тисы. Здесь тоже дойду до парома».
Пока он искал дорогу, ему вспомнилось, что здешний паром очень далеко, километров пятнадцать, не меньше. До вечера не доберешься.
«Пройду сколько-нибудь, а там, глядишь, перейду на тот берег».
Только ивовые прутья попадались ему на пути, а из ивовых прутьев корзины не сплетешь. «Едва согнешь, тут же ломаются».
Балог медленно продвигался вперед, он твердо знал, что идет этой дорогой впервые. Отсюда было видно, какие широкие дороги
«Ну да, там ведь пляж, потому и дороги хорошие».
Длинный песчаный пляж сиротливо тянулся вдоль реки. Ветер поднимал сухой песок, над берегом стояло облако пыли. Михай Балог видал этот пляж раньше, тогда он смотрел издали и завидовал. Года два назад они были здесь с женой и смотрели с берега на купающихся. Тогда еще кто-то обвязался воздушными шарами и пытался подняться в воздух — это он хорошо помнит. «Метра на три поднялся, а может, и того меньше».
Ему снова пришло в голову, что время уходит.
«Полдень на носу, полдень на носу», — выстукивало сердце.
Никогда в жизни не обращал он на себя столько внимания, как в последние три дня. То сердце, то грудь, то спина, то ноги, потом снова сердце, снова грудь… Никогда, к примеру, не смотрел он на свои пальцы, ладони, не чувствовал биения сердца, не знал, что такое головная боль… Слабость бывала, но быстро проходила, стоило только немного поспать.
Балог шел по берегу, волоча ноги, ссутулившись, без конца отирая пот, заливавший глаза. «Здесь, в этих местах, никогда и не бывало лозняка». Пройдя еще немного, он окончательно убедился, что искать бесполезно. «Либо повернуть назад, либо перейти на тот берег».
Он подошел поближе к воде, посмотрел направо и увидел посреди реки маленький островок.
«Перейду на тот берег, огляжусь и, если ничего не найду, вернусь обратно по той стороне».
Маленький песчаный островок казался сказочным. Посередке его перерезал овраг, поросший плакучей ивой. На песке блестели камешки и деревяшки, вынесенные на берег водой. Желтоватые камни, кусочки дерева в виде зверюшек, отшлифованные водой ветки, похожие на змей, — все странное, все необычное.
По эту сторону островка вода доставала до колен. Михаю Балогу показалось, что Тиса не течет, а стоит на месте. Он подвернул брюки и двинулся вперед. Перейдя островок, он остановился и огляделся в поисках лозы.
Бесполезно. Он сел, пошарил в карманах, достал спички и одну из сигарет, подаренных сторожем. Закурил. Перебрался поближе к плакучим ивам. Увидел на сигарете мокрое пятно и вытер влажную руку о брюки. Потрогал ногой песок и, загораживаясь от солнца, взглянул на другой берег.
На глинистом, почти отвесном берегу покачивались ряды лозняка — аккуратные, будто высаженные специально. Покачивались — будто камыш на ветру.
Он понял, в чем дело.
Лоза потому росла там как ни в чем не бывало, что никто не мог до нее добраться. Балог встал и подошел поближе к воде. Зрелище настолько захватило его, что он совсем позабыл о времени. Между тем отзвонили полдень. Теперь звон доносился издалека, как будто звонили где-то за лесом.
Балог снова снял шапку.
«Отдохну, а там что-нибудь придумаю».
Он снова уселся под ивой. Медленно и с наслаждением затянулся. Дым растекся внутри и как будто влил в него свежие силы. «Повезло-то как, ведь, похоже, больше нигде нету».
Нужно было перейти через реку. Плавать он не умел. Давеча, когда он шел к острову, вода была теплой, можно сказать, приятной.
«Если здесь так же мелко, тогда дело в шляпе».
Первым делом он срубил себе палку, чтобы пробовать дно. Потом разделся, взял в одну руку одежду, в другую — палку и пошел, то и дело пробуя дно. Отправился он с того места, где Тиса казалась поуже. Сперва он почувствовал только, что вода гораздо холоднее, чем по ту сторону. Тощие ноги Балога покрылись гусиной кожей.
Он шел очень медленно и все время пробовал дно. Становилось все глубже. Вскоре палка погрузилась в воду.
Он вернулся на остров, постоял немного и пустился в путь с другого места. Правда, здесь Тиса была заметно шире. «Вдруг да повезет».
Однако расчет не оправдался. Вода вновь поглотила палку. «Попробую еще раз, если не выйдет, спущусь пониже — может, там лучше».
На этот раз берег явно приближался. Метрах в двух от него опять стало глубоко. «Если как следует оттолкнуться и уцепиться за куст…»
Он отшвырнул палку и прыгнул, не опуская левой руки с зажатой в ней одеждой. Обошлось. Он оказался на берегу, метрах в двадцати от лозняка.
«Сперва обсохну, надену брюки, потом пойду за лозой».
Балог вскарабкался по крутому склону и остановился. Натянул брюки прямо на мокрые трусы, надел рубаху. Зубы выбивали дробь от холода.
Он вышел на солнце. Прямо перед ним лежал остров, словно на чьей-то огромной ладони. Только теперь оценил он длину оврага, темной полосой рассекавшего клочок земли. У другого края острова, там, где он не был, всплескивала рыба.
Одежда постепенно подсыхала.
Поравнявшись с лозняком, он переложил серп из одной руки в другую, наклонился и задумался. «Здесь бы кран не помешал».
На берегу, под лозняком, не было ничего, кроме мелких комьев земли. Время от времени сверху скатывался камешек и плюхался в воду. Выходит, снизу не подберешься, ухватиться не за что, а берег крутой — если сорвешься, так до самой воды и долетишь.
Достать можно только сверху, оттуда, где он стоит.
Но отсюда тоже не достанешь. Теперь он ясно видел: даже если лечь, упереться ногами и что было силы потянуться вперед, все равно не достанешь.
Верхнюю кромку берега размывала вода, пласты земли тонули в воде, часть оставалась снаружи.
«Спущусь, встану на какой-нибудь бугорок, может, оттуда соображу, как пройти».
Оставался только один способ. Карабкаться на крутой берег, борясь за каждый шаг, за каждый сантиметр, как альпинист. Сам он альпинистов в жизни не видел, только слыхал про них и сейчас, прикинув на глаз, понял, что от него требуется что-то в этом роде.