Посвященный
Шрифт:
Дворец, худо-бедно, достраивается, поставили мельницу, отстроили одну деревню, сейчас ставят срубы во второй и еще кучу маленьких новостей. Передала приветы от ее родителей и тысячу поцелуев. Чувствовалось - письма написаны искренне, от души. Алеша перечитал их несколько раз, потом посидел, закрыв глаза, пытаясь представить себя папой - ничего не получалось.
Приперся Афонька, держа в руках котелки с ужином - один держал в зубах. Одоевский развеселился:
– Афанасий, ты другой раз Снежка попроси, он подсобит котелки в зубах таскать.
– Га-га-га.
Денщик пробурчал, дескать, в последний момент повар навязал котелок
– Для вас, между прочим, Вашбродь, тащил.
– Ладно, Афанасий, не обижайся, давай на стол ужин и рассказывай, что нового слышал.
Его денщик обладал уникальной способностью быть в курсе событий не только роты, но и батальона. Иногда он с важным видом рассказывал о положении в полку и о стратегических замыслах штаба армии. Везде у него земляки и знакомые, причем Афанасия и сплетником-то не назовешь - он делился новостями только с Алешей. Так что лейтенант Одоевский всегда знал чем дышит рота, не прилагая к этому никаких усилий.
.....
Впервые с турками гвардейцы столкнулись на марше, недалеко от Букаешти - его третья рота по графику шла впереди. На острие всей армии. Первый эскадрон роты лоб в лоб столкнулся с отрядом турок в сотню сабель. Янычары, увидев свое двойное превосходство, сходу с визгом ринулись в атаку.
Унтер Кошкин по прозвищу Алтын, успел только гаркнуть:
– Одного взять живым.
– Вперед, гвардия.
Оба отряда, не успев набрать большой скорости, столкнулись - завязался быстротечный бой. Полетели буйные турецкие головушки на сырую землю, впрочем, в основном они падали с лошадей, вместе с телами, поскольку их прострелили из АКД (автоматический карабин Дугина). Гвардейцы огонь открыли за двадцать метров, успев до сшибки опустошить магазины. Хлесткие выстрелы слились в единую пулеметную очередь, турки не успели опомниться, а половина их отряда оказалась уничтожена. Янычарам некогда осмыслить этот печальный факт, началась бешеная рубка. Вторые номера успели сменить обоймы и успешно отстреливали самых прытких противников. В кровище все бойцы и лошади оказались по уши в момент.
Чем и отличается встречный бой от обычного - он страшен в своей скоротечности, когда нет времени на обдумывание - кто раньше выстрелил, тот и выиграл.
Пленного турка взяли, хоть и раненного, остальных перестреляли и изрубили на куски.
Кроме десятка раненных, эскадрон потерь не понес - так унтер-офицер и доложил лейтенанту Одоевскому. Алеша, подлечив турка - ему прострелили плечо, после короткого допроса, отправил под охраной двух гвардейцев, в батальон.
Выстроив эскадрон, Одоевский поблагодарил за службу и объявил бойцам благодарность от имени командования.
– Служим России - рявкнули бойцы.
– Вольно, разойдись.
– Где раненные, Кошкин?
– В лазарете, Ваше благородие.
– Вы, Кошкин, прямо сейчас пишите рапорт о бое и захвате пленного, обязательно фамилии всех отличившихся.
– Они заслужили награды.
– Так точно, Вашбродь, разрешите исполнять?
– Давай, унтер, через час жду с рапортом.
Командир эскадрона лихо козырнул и исчез за палатками.
Алеша в лазарете занялся раненными воинами. Тяжелых не было, но повозиться пришлось до упора - турецкие ятаганы острые, словно бритва, оставляли неприятные раны. Одоевский вымотался до предела, останавливая кровь и заживляя исполосованные тела гвардейцев.
– Все, ребята, на сегодня, завтра
– Спасибо тебе, батюшка Алексей Иванович, от всего обчества - и гвардейцы, кто мог, поклонились офицеру в ноги.
Алеша смутился, покраснел.
– Да вы что, ей Богу, перестаньте, что же все докторам кланяться будете.
Повернулся и выскочил из палатки.
– Ну чисто дети - подумал он с теплотой о своих бойцах.
У палатки его ждал унтер Кошкин, что-то рассказывающий денщику и в азарте, размахивая руками.
– Ну что, Алтын, тьфу ты, Кошкин, рапорт готов?
– Так точно, Ваш бродь, - и подал Одоевскому большой лист бумаги.
– Прошу в палатку.
Сев за стол, Алеша внимательно прочел творение унтера и задал несколько уточняющих вопросов автору. Отпустив его через полчаса, принялся писать представление о наградах бойцов эскадрона, сюда же включил и унтера.
Алеша хоть и писал первое в жизни представление на воинов, не скромничал - включил в список награжденных весь эскадрон во главе с унитер-офицером Кошкиным. Напирая на то, что по сути это первое боестолкновение с турками, второе - его гвардейцы одолели противника, полным разгромом и уничтожением. И третье - сами потерь не понесли, только десять раненных. В итоге - уничтожен отряд янычар в количестве 104 человека, в плен взят один.
Алеша, дописав бумагу, взялся за рапорт - закончив писанину, вызвал денщика.
– Афанасий, возьмешь десятку из второго эскадрона и скачи в батальон, отдашь пакет лично в руки капитану Зыкову.
Афонька, взяв пакет козырнул и выкатился из палатки.
Одоевский перед сном посмотрел графики тренировок личного состава и, сделав себе в памяти зарубку об утреннем посещении лазарета, улегся спать.
Ранним утром к дворцу наместника, на рысях, прискакал небольшой эскадрон гвардейцев. Возглавлял их, как ни странно, человек в штатском, спешившись, он показал часовому серебряную пайцзу и по сему его немедленно пропустили. Человечек, видимо хорошо знал окрестности дворца Наместника, потому как сразу направился в его обход справа, где в фруктовом саду еле виднелся среди зелени двухэтажный рубленный домик Императора - так его называл князь Хронос Крымский.
– Ага, домик, в 50 комнат - ухмыльнулся человечек, предъявляя пайцзу страже у крыльца.
– Скажите, Император проснулся?
– Проснулся, проснулся, бегёт по саду, производит этот, как его .... во утренний моцион.
И точно, минут через пятнадцать среди деревьев и кустарника замелькала высоченная и мощная фигура Императора. Приблизившись к домику, он перешел на шаг - человечек рухнул на колени.
– Ты че, паря, белены объелся, с утра в ногах валяться - Романов добродушно похлопал человечка по плечу.
– Вставай, неча пыль с дорожки собирать.
– Что-то лицо у тебя знакомое, откель будешь?
– С Парижу, Ваше Величество, с князем Карчи беда.
Император вмиг посуровел лицом и прекратил ерничать.
– А ну пойдем, за завтраком все расскажешь.
Через полчаса они сидели в небольшой уютной столовой. Человечек, представившись Илюшкой Востриковым, оказался первым секретарем Канцелярии, правой, так сказать, рукой начальника, князя Карчи. За столом кроме них присутствовал лишь адъютант - боярин Василий Мамонов - светлого ума человек и большого веса в окружении Императора.