Посвященный
Шрифт:
Подойдя к кровати, обнаружил грека спящим – довольно хмыкнув, Алеша вышел из спальни. Его встречали все домочадцы, они не решались спросить юношу о результате и смотрели на него в волнении, с тайной надеждой. Алеша улыбнулся:
– Все хорошо, ваш отец через дня три-четыре бегать будет.
Что тут началось – бешеный взрыв эмоций, писк женщин, могучий крик сыновей. Одоевский думал что его в первые минуты разорвут – каждый хотел обнять русского волшебника.
Наконец народ успокоился, Аврора, обратив внимание на бледность юноши, спросила, что с ним.
– Издержки лечения, госпожа, отдал много сил, можно
Мать с дочерью охнули:
– Ну, конечно, да что же мы глупые стоим, немедленно за стол – и потащили Алешу в трапезную.
За обильным столом он не приглядывался к изыскам кулинарии – лопал все подряд, налегая в основном на мясные блюда. Греки только восхищенно цокали языком и подкладывали Алеше новые куски. Запив неимоверное количество снеди добрым кувшином виноградного вина, литра на три, юноша не без помощи хозяев выбрался из-за стола.
– Мне с часик отдохнуть? – пролепетал он, засыпая на ходу.
Браться заботливо поддерживая гвардейца под локотки, отвели его в гостевые покои и уложили спать, предварительно сняв с него сапоги.
Алеша ничего не чувствовал – он спал. Его организм, не окрепший в новом состоянии Посвященного, требовал отдыха. Одоевский проспал до вечера. Проснувшись, оделся и сходил проведал больного.
Грек дрых сном младенца, очевидно не просыпался. Алеша придвинув табурет к кровати, провел лечебный сеанс, удивляясь своей огромной внутренней энергии. Золотые искорки сыпались с его ладоней на спину больного, но не обжигали.
Проведя получасовой сеанс, Алеша выйдя из помещения наткнулся на Илону, явно его поджидавшую.
– Что с отцом? – не удержалась от вопроса девушка.
– С ним все в порядке – спит.
– Господин офицер говорит правду? – лукаво сверкнула глазами красавица.
– Конечно правду, зачем мне врать – возмутился юноша.
Илона стремительно подбежала и жарко поцеловала Одоевского в губы. Алеша не удержался, обнял гречанку – молодых людей просто бросило в объятия друг другу. После нескольких страстных поцелуев Илона мягко отстранила Алешу от себя.
– Альёша, спасибо тебе, что ты обратил внимание на бедную девушку, но дальше общаться нам никак не можно.
– Почему?
Нежно глядя на юношу, ответила с шокирующей откровенностью:
– Боюсь не выдержу и отдамся тебе прямо у порога спальни отца.
Она покраснела, опустив глаза. Алеша с нежностью погладил ее по голове и поцеловал в щеку.
– Илона, я поехал в роту, завтра с утра к вам заскочу, нужен еще лечебный сеанс.
– Я тебя провожу, Альёша.
На следующее утро, отдав распоряжения своему заму, лейтенанту Березе, гвардеец поскакал в Скопье. За два часа до этого, в доме Костакиса произошли любопытные события.
Николас Костакис, проснулся с рассветом, ощущая себя молодым юношей, а не пятидесятилетним мужем, умудренным жизнью. Он бодро вскочил с кровати, ощущая только два момента дискомфорта – хотелось по малой нужде и кушать. Николас, напялив на ноги мягкие чувяки, неслышно спустился вниз. Облегчился в отхожем месте, умылся и поспешил на кухню.
Кухня типичная для всех македонцев, представляла собой большое светлое помещение с огромным очагом в углу и небольшой печью. На стенах, на деревянных колышках висели связки лука, чеснока, красного перца, сушеных грибов, пучки
В это раннее утро какая-то мысль подспудно не давала ему покоя, постоянно ускользая из сознания. Мысленно махнув на себя рукой, стал подниматься по лестнице и тут грека словно молния ударила – он стоял и тупо разглядывал свои ноги.
– Дурак и идиот – подумал Николас, я должен лежать в постели беспомощный и с жуткими болями в спине.
Не выдержав такой эмоциональной нагрузки, грек хлопнулся задницей на ступеньку. Просидев минут пять и, придя в себя, вскочил и помчался в свой кабинет. Сидя за рабочим столом, принялся размышлять:
– Значит его вылечил тот русский офицер. На вид совсем молодой человек, а такой талант, да ему цены нет. – Николас Костакис умеет быть благодарным – и грек достал из потайного места ларец и полотняный мешочек. Высыпал содержимое на стол, затем пересчитал раскатившиеся золотые монеты. Их оказалось 1550 штук. 50 дирхем оставил на хозяйство, а остальные ссыпал в ларец. В награду Костакис отдал бы гораздо больше, но остальная наличность находилась в деле.
Николас крепко задумался – чем же еще наградить спасителя. Он скреб в затылке, прохаживался по кабинету и нашел. От радости грек подпрыгнул в воздухе. Посмотрев в окно, узрел, что солнце поднялось на два пальца от горизонта – Николас возмутился:
– Почему собственно все спят? – Он-то на ногах.
Неспешной рысцой двигался Алеша к особняку Костакиса. Выбравшись по еле заметной тропке на большую дорогу, езда пошла ровнее. Мимо проплывали оливковые деревья, кусты орешника кучковались отдельно, всюду возделанные поля с кукурузой и пшеницей, большие площади занимали виноградники.
– Надо взять у македонцев черенки винограда, может привьются на нашей земле – мимоходом подумал юноша.
Вспомнив Илону непроизвольно покраснел – мысли его приняли другое направление. Нет, он не овладел девушкой в своем воспаленном воображении, а думал вот о чем.
– Считается ли изменой его будущая связь с гречанкой? – Так сказать, чисто теоретически. А его обожаемая Леночка, она же Посвященная и лжу сразу увидит. Алеша тяжело вздохнул, заранее пожалев себя – тяжела ты наша мужская доля – закончил на сей радостной ноте свои измышления.
Снежок радостно гавкнув, понесся в ближайшие кустики, спугнув стайку куропаток.
Наконец, показалась крепостная стена города. Открылись главные ворота, возле которых скопилась куча крестьянских телег и возов. Пейзане привезли в город на рынок свой товар на продажу – мамалыгу, пшено, овес, дичь, сыр и прочие продукты. Нередко на торгу шел натуральный товарообмен. Алешу пейзане пропустили без очереди – после разгрома зауважали, а офицеров тем более.