Потанцуй со мной
Шрифт:
«У нас сделка».
Лежа в воде, Тесс представила себя обнаженной на фиолетовом бархатном диване. А с какой целью? Неужели она действительно думала, что ее сомнительное сексуальное очарование убедит Норта согласиться с глупой историей, сочененной ею на лету?
Нужно было подготовиться к тому, что предстояло сегодня вечером, но в голову пришло лишь побрить ноги.
Вода остыла. Тесс вытерла волосы полотенцем и расчесала их пальцами. Джинсы слишком загрязнились, чтобы их можно было снова надеть, и рубашка промокла от пота, но из почти всех вещей, что находились при Тесс
Она отказалась от черного платья-футляр, в котором была на похоронах Трева, и от ярко-розового комбинезона с леопардовым принтом, купленным как-то в шутку ее коллегами-акушерками. Оставалось алое коктейльное платье с пышной юбкой и открытыми плечами, которое служило ей основным нарядом для праздничных вечеринок.
Что-то в этом красном платье… Ей нужна была броня, и оно казалось бросающим вызов, как боевой флаг. Тесс надела его через голову и вздрогнула, когда холодная ткань скользнула по обнаженному телу. Пышная юбка позволяла ветру гулять по ногам. Как только доберется до школы, то наденет нижнее белье.
Собрав грязную одежду, Тесс взглянула на себя в зеркало. Без макияжа, с зачесанными пальцами волосами и в ярко-красном коктейльном платье она выглядела как тусовщица с похмелья, которая крадется домой на рассвете после того, как всю ночь напролет нюхала кокаин с инди-режиссером.
Тесс скользнула в потертые серебряные балетки, которые хранила у задней двери, и села в машину. До школы она добралась слишком быстро.
В доме ее застал запах готовки.
— Сюда, — позвал из кухни Норт.
Тесс пошла на звук его голоса. Норт стоял у кухонной стойки в джинсах и темно-синей футболке чемпионата мира по футболу, перед ним — остатки от приготовления салата, бутылка вина и два полных стакана. Он окинул Тесс восхищенным взглядом.
— Отлично смотрится.
— Я переоденусь.
— Позже. — Норт протянул один из бокалов с вином. — Это очень хорошее каберне.
Она выпила весь стакан и протянула его за новой порцией.
— Я это предвидел.
— Что?
— Вашу настоятельную потребность злоупотребить алкоголем. — Он снова наполнил ее стакан. — Мне нравится, как вы для меня оделись.
— Моя одежда грязная, а я переодеваюсь, как только предстоит обед.
Из-за вина и роскошных запахов, исходящих из духовки, она внезапно почувствовала голод. Достаточный, чтобы почти забыть, что на ней нет нижнего белья.
— На ужин лазанья.
— Замороженная?
Норт заметно обиделся.
— Вы недооцениваете мои кулинарные способности.
— Определенно замороженая.
Его рот дернулся.
— Захватите тарелки.
Она была похожа на необузданную четвертую жену распутного греческого судоходного магната. Красное платье и босиком. Этот экстравагантный хаос чернильных волос на смуглой коже. Женщина слишком уверенная в себе, чтобы возиться с макияжем. И эти груди… Норт видел много грудей, но эти просто исключительные. Он давно подозревал, что они не полностью симметричные, что делало их еще более совершенными.
Тесс переложила бесформенную кучу, которую он соорудил
— Я зажег печь. Давайте поедим у огня.
Тесс пожала плечами и отнесла салаты в гостиную. Норт бросил шерстяной плед на пол перед печью-буржуйкой и принес оставшиеся блюда. Стол, может, был бы удобнее, но не создавал такого захватывающего вида. Сначала Тесс села, скрестив ноги, заправив юбку между бедер, обнажив икры и босые ступни. Позже сдвинула ноги в сторону, так что пышная юбка волнами сползла до середины бедра. Тесс словно дирижировала балетом декадентского алого и земного кремового цветов.
И тревожилась. Невооруженным глазом было видно, как она расстроена. К тому же Норт сегодня думал о Рен больше, чем хотел. Он снова наполнил бокал Тесс, но оставил свой в покое. Ни он, ни она не говорили много. В конце концов, он отказался от попыток поесть и сделал то, о чем думал весь день. Взял альбом для рисования.
Тесс застыла, вспомнив свое обещание позволить Норту нарисовать ее обнаженной. Он не спеша выбрал мягкий графитовый карандаш, поскольку снова забушевала внутренняя война между его принуждением рисовать ее и его презрением к тому, что он собирался произвести. Это не было искусством. Эти заезженные рисунки отвлекали его от того, чем следует заняться, исключая то, что он не знал, чем же. Да как он мог понять со всем этим бардаком?
Огонь светился через проем печки. Тесс, до этого пристально смотревшая на пламя, оглянулась на Норта.
— Я не понимаю. Не понимаю, зачем вы хотите меня нарисовать.
И он не собирался объяснять.
— Вдохновение приходит странным образом. — Норт оторвался от блокнота. — Сегодня это вы. Завтра найду в лесу какую-нибудь здоровенную поганку.
Тесс засмеялась — впервые за последнее время он услышал ее смех.
— Какое лестное сравнение. Хорошо, что мне наплевать, что вы обо мне думаете.
— Не самое лучшее отношение к типу, кого вы пытаетесь убедить на вас жениться.
Ему захотелось пнуть себя за то, что поднял эту тему, потому что весь смех в глазах Тесс рассеялся. Она взглянула на свою юбку.
— Теперь я должна раздеться?
Это разозлило его, на что не имел права, потому что именно он к ней первым приставал.
— Вам, черт возьми, не нужно делать ничего, чего вы не хотите.
— Я не хочу. — Тесс поставила бокал рядом с собой на журнальный столик. — Но буду.
Она потянулась за спину, чтобы расстегнуть молнию на платье.
— Остановитесь прямо так.
Как бы ему ни хотелось видеть большего, но только не таким образом. Не с этим выражением раненого существа, из-за которого Норту казалось, будто он превратил ее в десятидолларовую проститутку.
— Завтра вы мне нужны на моей стороне, — напомнила Тесс.
Он сильнее сжал карандаш.
— Я знаю. Оставайтесь так, как есть.
И поэтому, вместо того, чтобы рисовать ее обнаженной на фиолетовом диване в студии, она позировала ему такой, какой была. Сидя боком с вытянутыми ногами, с собранной в складки юбкой на бедрах, склоненной головой. Норт был зол на самого себя.