Потанцуй со мной
Шрифт:
— Я хочу, когда приеду, чтобы меня ждала выпивка. На этот раз добавь три оливки. Те вкусные, что ты начиняешь голубым сыром.
Та уверенная в себе женщина, которая впервые схлестнулась с Тесс в «Разбитом дымоходе» из-за выставленных презервативов, вмиг испарилась. Келли коротко отрывисто кивнула и уехала.
Тесс с отвращением посмотрела на Брэда.
— Таких мужчин больше не делают.
— Я старой закалки, — резко возразил он, — и не буду за это извиняться. Я защищаю свою семью.
— Ага, а я невесть какая большая угроза.
Он
— Оставьте мою жену в покое. Мою дочь тоже.
— Есть предложение. Почему бы вам не сделать им обеим одолжение и не позволить говорить за себя?
— Вы серьезно думаете, что сможете бросить мне вызов? Вы никто.
Тесс собрала всю браваду, на которую способна.
— А вы большая шишка. Бесспорный король Темпеста, штат Теннесси. Я понимаю. Мне просто наплевать.
— А вот это зря.
Он повернулся и исчез в лесу.
Тесс вернулась внутрь и заперла дверь. Брэд Винчестер — узколобый, надменный, задиристый, худший из тиранов. Но был ли он также жестоким?
Келли отрицала, что он применял физическое насилие, но правда ли это? Враждебность Винчестера казалась несоразмерной поступкам Тесс. Может быть, его антипатия больше связана с его потребностью всем управлять, чем с городской программой полового воспитания. Он из тех типов, кто привык во всем поступать по-своему, и не собирался позволять никому, особенно женщине и чужачке, бросать ему вызов.
Тесс вернулась в школу. Рен спала в своем гнездышке в спальне наверху. Когда с радионяней в руке подошел Иен, она решила не рассказывать ему о визите Брэда Винчестера. Это только усилило бы беспокойство Иена, который еще больше встревожился бы по поводу переезда в хижину, а Тесс настоятельно требовалось снова вернуться к самостоятельной жизни. Без него. И как можно скорее.
Иен лениво окинул ее взглядом.
— На этот раз я собираюсь нарисовать тебя по-настоящему.
Она стряхнула с себя последствия неприятной встречи в хижине.
— Я уже слышала это раньше. Ты склонен отвлекаться.
— Все дело в умственной дисциплине. В прошлый раз я недостаточно сконцентрировался.
— А на этот раз будет по-другому?
— Абсолютно.
Он повел ее в студию, где посреди комнаты уже стояла металлическая тележка, нагруженная банками, горшками и выдавленными тюбиками с краской.
— Не стесняйся снимать одежду, — сказал Иен. — Я не буду смотреть.
И повернулся спиной, без надобности изучая уже припасенные принадлежности.
— Мы что, обязательно должны это делать? — уточнила Тесс. — Я чувствую себя неловко.
Иен подбоченился.
— Мы снова вернулись к этому твоему дерьму со стеснением своего тела?
— Могу себе позволить спорить насчет стеснения тела. Это мое тело.
— И Бог не мог создать более совершенного. Давай, Тесс. Вдохновляй меня.
— Черт! — Она стянула свитер через голову, все еще ворча. — Ты ведь можешь нанять самых красивых в мире моделей
Иен фыркнул.
Тесс отбросила бюстгальтер.
— И я оставляю свои трусы!
Он скрестил руки на груди с раздражающим самодовольством.
— Немного поздновато, учитывая, что я все под ними видел. И я имею в виду все.
Тесс нравилась эта новая, игривая его сторона. И ей нравилось не знать точно, что будет дальше.
— Мне холодно, — сказала она чуть обиженно.
— Вот где ты ошибаешься. Ты горячая, детка. Чертовски горячая.
Тесс подавила улыбку.
— Как скажешь. — На ней не было ничего, кроме скудных трусиков бикини, усыпанных фламинго, и она повернулась к Иену лицом. — Никаких фотографий. Я не хочу, чтобы мой целлюлит разлетелся по Интернету в следующий раз, когда ты на меня разозлишься. Что, как ты знаешь, не за горами.
— Твоему целлюлиту не грозит никакая моя мелкая месть.
Иен развернул длинный лист чего-то вроде белой мясницкой бумаги, разложил на полу и привлек Тесс, чтобы она на него встала.
Тесс поупражнялась в надувании губ.
— Как так получилось, что ты все еще в одежде?
— Дисциплина, помнишь? — Он погрузил руки в ее волосы и взлохматил их, пока она не стала похожа на дикарку. — Идеально. — Потом потянулся к одной из баночек с краской. — Не беспокойся. Это нетоксично.
— Почему я должна… Эй! — Она непроизвольно вскрикнула, когда он коснулся ее соска, оставив ярко-синий мазок. — Что ты творишь?
— Я же бунтарь, разве не помнишь? Работаю с любыми поверхностями.
И обвел краской вокруг соска.
Вот тогда Тесс поняла. Когда он сказал, что хочет ее нарисовать, то имел в виду буквально.
Она стояла неподвижно и позволила Иену превратить ее грудь в сложный медальон из синего, малинового, бордового и золотого цветов, с перистыми краями, скользящими по ее ребрам. Теплота краски и чувственное прикосновение его пальцев превратились в изысканную пытку. Ее кости начали таять, когда он обхватил ее грудь одной рукой и мизинцем другой размазал пигмент.
Иен выбрал квадрат тонкого холста из кипы ткани на тележке и осторожно и тщательно прилепил к ее груди, перенеся изображение с кожи Тесс на небольшой холст. Используя ее тело как гибкий штамп.
Тесс стояла перед ним, с ослабевшими коленями и дико возбужденная. Иен отложил холст и разрисовал другую ее грудь замысловатым разноцветным узором воздушного кружева. Ее ладони стали влажными, когда он терзал сосок охрой, лимоном и бордо. Пот начал стекать по его горлу.
Иен снова прижал холст к груди Тесс, сделал отпечаток, отложил холст в сторону и двинулся к ее пупку. Его волосы упали на лоб, брови хмурились от сосредоточенного напряжения.