Потайная дверь
Шрифт:
– Просто Анна, – сказала я.
Несмотря на скупое освещение, я увидела, что мальчик покраснел. Он смущённо кивнул и стоял, переступая с ноги на ногу. – А я Джереми. Вы можете меня звать Джерри.
Джерри был одет в грубые, хотя и чистые штаны до колен, немного великоватую ему куртку из синего полотна и белый, причудливо повязанный галстук. Казалось, он был повязан слишком туго, потому что Джерри то и дело его оттягивал, производя при этом впечатление не особенно счастливого человека.
Хосе поднялся:
– Ты можешь подождать снаружи, у экипажа. Я буду готов минут через пять.
Джерри энергичнее оттянул свой галстук.
– Я бы лучше здесь, внутри, вас подождал.
– Почему?
– Там
Себастьяно тотчас сделал правильные выводы из этого немного панического высказывания.
– Я думаю, она нацелилась не на галстук, а на твой карман, где могли заваляться несколько шиллингов.
– Я знаю, сэр. Но я бы лучше не выходил наружу, пока вы здесь.
– Ну и не выходи, – сказала я. Это должно было звучать утешительно, но прозвучало скорее как лай, потому что я снова закашлялась. Голова у меня болела всё сильнее.
Себастьяно нетерпеливо повернулся к Хосе:
– Анне нужно к врачу. Отправляй нас уже, наконец. Если Джерри посыльный, он ведь может присутствовать при переходе.
– О да! Я хотел бы присутствовать и посмотреть! – Глаза у Джерри загорелись от любопытства.
Хосе отрицательно помотал головой:
– У меня может не получиться открыть окно, если ты будешь смотреть, Джерри. Оно не очень стабильно. Так что выйди! Дай даме шиллинг и скажи, чтоб она убиралась.
Джерри подавленно кивнул и поплёлся к выходу. Вид у него был такой, будто он идёт на битву со смертоносным чудовищем.
В этот момент распахнулась дверь, и, окутанная облаком винных паров, вошла упитанная, сильно накрашенная женщина. Должно быть, та самая Молли. На ней было кричаще жёлтое платье, ей было около тридцати, и намерения она имела однозначные.
– Да ведь это мой очаровательный юный джентльмен! Ты уже покончил со своей молитвой? И как теперь насчёт милого маленького свидания?
Джерри втянул голову от этого радостного, слегка шепелявого приглашения и медленно повернулся к нам. «Вот видите?» – казалось, говорил его жалобный взгляд.
Тут я снова закашлялась, на сей раз сильнее прежнего, чем привлекла к себе внимание Молли. Она прошелестела мимо Джерри ко мне.
– Ах ты, бедняжка! Выглядишь ты ужасно! Такая грязная и ослабленная! Да ещё и больная, да? Чахотка тебя одолела? Вот и ищешь у Бога ночного благословения? – Она метнула в Иисуса над алтарём короткий взгляд и наспех перекрестилась: – Господи, исцели эту крошку от чахотки! – После этого она подвергла меня более внимательному осмотру: – А ты хорошенькая. И не такая уж и оголодавшая, как на первый взгляд кажется. – Она взялась за мой рукав, перепачканный сажей, и потёрла кружева между пальцев: – А ведь было красивое платье. Кто тебе его подарил? – Только теперь она заметила Хосе и Себастьяно. – А это что за парни? – Глаза её сузились. Вдруг её рука исчезла в складках платья и снова явилась на свет с пистолетом: – Что вы, подлецы, задумали сделать с этим измученным ребёнком? (Вообще-то, она сказала не подлецы, а кое-что более неприличное, что всё-таки негоже повторять, и при этом даже Себастьяно немного содрогнулся.)
Она поводила дулом пистолета, довольно большого и грозного:
– А ну-ка убери руки с твоего оружейного ремня, дружочек, иначе я продырявлю тебе череп.
Себастьяно послушно опустил руки.
Молли с явным раздражением взяла на прицел Хосе:
– А ты кто такой? Вид у тебя как у проклятого испанского пирата. Уж не хотите ли вы затащить это дитя на корабль и сбыть её какому-нибудь восточному извращенцу в гарем?
– Мадам,
– Всё в порядке, – вмешалась я. – Это мои добрые друзья. Мы просто хотели вместе… помолиться.
– Понимаю, – сказала Молли, но звучало это не твёрдо. Она не опустила пистолет ни на сантиметр.
– Вы имели бы что-нибудь против двух фунтов стерлингов за одну маленькую любезность? – осведомился у неё Хосе.
– За какую любезность?
– Исчезнуть.
Джерри с негодованием ахнул:
– Так много?
Молли вместе с пистолетом повернулась к нему:
– А ты полагаешь, что любезность с моей стороны стоит меньше?
– Эээ… нет, – быстро заверил он. Но его недовольство было отчётливо заметно, когда Хосе велел ему проводить Молли наружу и вручить ей обещанную сумму.
Она спрятала пистолет и посмотрела на Хосе со свежепроснувшейся благосклонностью:
– У тебя такой вид, будто твоё последнее плавание было чертовски долгим и одиноким, старый моряк. Я могла бы немного скрасить тебе его.
– Большое спасибо, но не надо.
– А с тобой, парень? – спросила она Себастьяно. Мне показалось, что в его глазах блеснула искорка интереса.
– Нет, ни в коем случае, – сказала я.
Молли, похоже, ничуть не удивилась.
– Хорошо, тогда оставлю вас, красивых, наедине с вашим благоговением. – Она улыбнулась мне: – Следи за собой хорошенько, детка. И за ним тоже, – она указала на Себастьяно. – Мужчины часто исчезают быстрее, чем ты успеешь сказать «джин». – Она как будто сама себе назвала пароль – достала из другого кармана платья бутылку, откупорила её и позволила себе пару изрядных глотков. С лёгкой отрыжкой она вернула бутылку на прежнее место. – Если вам ещё понадобится моя услуга, приходите в Кирпичный переулок к Молли Фландерс! Моя дверь всегда открыта для вас! А теперь идём, рыжий лисёнок, нам ещё надо сделать дела.
С широким жестом она повисла на Джерри так, что тот не смог увернуться, и вышла с ним наружу.
– Наконец-то. – Себастьяно подошёл ко мне, обнял и повёл к колонне, где нас ждал Хосе.
– Можно приступать? – Его зрячий глаз вопросительно оглядел меня.
Я кивнула, подавив очередной приступ кашля, а Себастьяно крепко сжал меня в объятиях. Я приникла к нему, вдыхая его родной, утешительный запах – шерсти, кожи и сандалового дерева. И его самого. И – ну, разумеется – ещё дыма, но ничего другого при таком положении вещей ожидать не приходилось. Вокруг нас началось свечение, сперва возникла тонкая линия из света, которая быстро ширилась и наконец погрузила всё вокруг в слепящую яркость. Вместе с тем воздух начал вибрировать, пол, казалось, приподнялся и затем проломился под моими ногами. Я вцепилась в Себастьяно и зажмурилась, потому что всегда испытывала страх перед тем, что следовало сразу после этого: оглушительный взрыв, который выбрасывал нас в бесконечность времени.
Я очутилась в странном, незнакомом окружении – неоновый свет и грязный, изрисованный кафель. Себастьяно держал меня на руках, я видела над собой его озабоченное лицо. Он нёс меня по какому-то туннелю.
– Опусти меня, мне плохо, – сказала я, давясь.
Он еле успел поставить меня на ноги. Меня вырвало последними остатками содержимого моего желудка (к счастью, там уже почти ничего не оставалось), и только после этого я со стоном попыталась сориентироваться. Я растерянно моргала, осознав, что мы тут не одни. На протяжённости метров в десять на полу лежало приблизительно столько же человеческих тел, укутанных кто в спальный мешок, кто в худое одеяло. В беспощадно ярком свете я видела свалявшиеся шевелюры, изредка мелькало посеревшее лицо. Резко воняло мочой и потом.