Потемкин
Шрифт:
Екатерина мечтала о спокойных и ровных взаимоотношениях с Потемкиным, она готова быть рядом с ним, но терпеть его выходки становится все труднее и труднее. «Теперь, когда всякое слово беда, — пишет императрица в один из дней фавориту, — изволь сличить свои слова и поведение, когда говоришь, чтоб жить душа в душу и не иметь тайных мыслей. Сумазброда тебя милее нету, как безпокойство твое собственное и мое, а спокойствие есть для тебя чрезвычайное и несносное положение. Благодарность, которою я тебе обязана, не исчезла, ибо не проходило, чаю, время, в которое бы ты не получал о том знаки. Но притом и то правда, что дал мне способы царствовать, отнимаешь сил души моей, разтерзая ее непрестанно новыми и несносными человечеству выдумками. Сладкая позиция, за которую прошу объяснить: надлежит ли же благодарить или нет? Я думала всегда, что здоровье и покойные дни во что-нибудь же в свете
Об одной из неприглядных сцен, происходивших между Екатериной и Потемкиным в это время, спустя годы рассказал своим детям Федор Ермолаевич Секретарев (его князь мальчиком взял из своего белорусского имения). «Мне случалось видеть, — говорил он, — как князь кричал в гневе на горько плакавшую императрицу, вскакивал с места и скорыми, порывистыми шагами направлялся к двери, с сердцем отворял ее и так ею хлопал, что даже стекла дребезжали, и тряслась мебель. Они меня не стеснялись, потому что мне нередко приходилось видеть такие сцены; на меня они смотрели, как на ребенка, который ничего не понимает.
Однажды князь, рассердившись и хлопнув по своему обыкновению дверью, ушел, а императрица вся в слезах осталась глаз на глаз со мной в своей комнате. Я притаился и не смел промолвить слова. Очень мне жаль ее было: она горько плакала, рыдала даже, видеть ее плачущею для меня было невыносимо; я стоял, боясь пошевельнуться. Кажется, она прочла на лице моем участие к ней. Взглянув на меня своим добрым, почти заискивающим взором, она сказала мне: “Сходи, Федя, к нему, посмотри, что он делает; но не говори, что я тебя прислала”. Я вышел и, войдя в кабинет князя, где он сидел задумавшись, начал что-то убирать на столе. Увидя меня, он спросил: “Это она тебя прислала?” Сказав, что я пришел сам по себе, я опять начал что-то перекладывать на столе с места на место. “Она плачет?” — “Горько плачет, — отвечал я. — Разве вам не жаль ее? Ведь она будет нездорова”. На лице князя показалась досада. “Пусть ревет, она капризничает”, — проговорил он отрывисто. “Сходите к ней, помиритесь”, — упрашивал я смело, нисколько не опасаясь его гнева, и не знаю — задушевность ли моего детского голоса и искренность моего к ним обоим сочувствия, или сама собой прошла его горячка, но только он встал, велел мне остаться, а сам пошел на половину к государыне. Кажется, что согласие восстановилось, потому что во весь день лица князя и государыни были ясны, спокойны и веселы, и о размолвке не было помину».
Разрыв между Екатериной и Потемкиным становится неизбежным. Она еще уговаривает его в письмах, ждет ласкового и спокойного поведения, но все чаще звучат упреки в необоснованном недовольстве. Екатерина устала, страсть угасает под потоком объяснений: «Мучить тебя я не намерена», «Неблагодарность оказать я непривычна», «Христа ради выискивай способ, чтоб мы никогда не ссорились», «Пора быть порядочен. Я не горжусь, я не гневаюсь. Будь спокоен и дай мне покоя» и еще множество, множество слов.
Никто никогда не сможет назвать точную причину охлаждения Екатерины и ее разрыва с Потемкиным. Так сильно и страстно она не любила никого, столько признаний не слышал от нее ни один фаворит, и все же роман окончился. Загадку эту пытаются открыть многие: кто-то вам скажет, что Потемкину стало скучно при дворе, он хотел большего, стремился во вверенные его управлению присоединенные земли на юге России, чтобы реализовать предначертанное; может быть, причина — дочь Потемкина Елизавета, появившаяся на свет в 1775 г., но мать ее — не Екатерина; обязательно в одном из романов вы прочтете, что Екатерина — Клеопатра и Мессалина XVIII столетия и ее любвеобильность и страсть к мужчинам приводила ко все более частым сменам фаворитов, и с годами соответственно уменьшался их возраст. Несомненно, каждая версия имеет право на существование, вопрос только в ее доказуемости. Бывает и так в жизни: сильная, вспыхнувшая в миг страсть так же вдруг проходит, и ты уже не знаешь, почему этот человек, которого ты по-прежнему любишь и уважаешь, для тебя только близкий, доверенный друг, но не его желаешь видеть во внутренних покоях. Как часто мы пытаемся понять свое отношение к любимому человеку и проникнуть в его чувства, ошибаемся, уверяемся или остаемся в неведении. Все наши сомнения, переживания, радости и горести знакомы и сильным мира сего, только, быть может, они более решительны, свободны и имеют привычку следовать своим желаниям. Конечно, императрица Екатерина в силу своего высокого положения была желаема многими мужчинами, они видели в ней не только женщину, но в первую очередь возможность возвыситься и получить те или иные блага. Конечно, она пользовалась
В конце января 1776 г. Екатерина сближается со своим новым секретарем П.В. Завадовским, Потемкин в замешательстве: что его ждет? Неужели ему предстоит пережить трагедию отставного фаворита, удалиться от двора, испытать позор отставки, когда окружающие будут говорить о нем: «Вот некогда могущественный вельможа, бывший любимец государыни, а ныне отставной чиновник», потерять милость и щедроты императрицы? Думал ли он, что его сумасбродства привели к такой развязке? Себя, Екатерину или соперника винил Потемкин в прекращении многообещающего романа с императрицей? Сожалел ли о сказанном и сделанном сгоряча? Теперь он требует признаний Екатерины в незыблемости отношений, в сохранении любви и ласки. И она великодушна, она будет любить всегда своего милого, но теперь только как друга. Императрица терпеливо уговаривает Потемкина смириться и принять реальность, уверяет его, успокаивает. Только сейчас в посланиях Потемкина мы читаем о любви и его чувствах, испытываемых к Екатерине, но остается сомнение: не страх ли потерять ее водит пером князя?
Моя душа безценная, …… Знаю.
Ты знаешь, что я весь твой, …… Знаю, ведаю.
И у меня только ты одна. …… Правда.
Я по смерть тебе верен, …… Без сомненья.
и интересы твои мне нужны. Как по сей причине, так и по своему желанию, …… Верю.
мне всего приятнее …… Давно
твоя служба и употребление заранее моих способностей. Зделав что ни есть для меня, …… доказано.
право не раскаешься, …… Душой рада, да тупа.
а увидишь пользу. …… Яснее скажи.
В другом послании Потемкина Екатерине снова повторяется заочный диалог о любви и будущих отношениях двух некогда очень близких людей:
Позволь, голубушка, сказать …… Чем скорее, тем лучше.
последнее, чем, я думаю, наш …… Будь спокоен.
процесс и кончится. Не дивисись, …… Рука руку моет.
что я безпокоюсь в деле любви нашей. Сверх безсчетных благо …… Твердо и крепко.
деяний твоих ко мне, поместила …… Есть и будешь.
ты меня у себя на сердце. Я хочу …… Вижу и верю.
быть тут один преимущественно …… Душою рада.
всем прежним для того, что тебя …… Первое удовольствие.
никто так не любил; а как я дело …… Само собою придет.
твоих рук, то и желаю, чтоб мой покой был устроен тобою, чтоб ты веселилась, делая мне добро; чтоб ты придумывала все к моему утешению и в том бы находила себе отдохновение по трудах важных, коими ты занимаешься по своему высокому званию. Аминь. …… Дай успокоиться мыслям, дабы чувства действовать свободно могли; оне нежны, сами сыщут дорогу лучую. Конец ссоры. Аминь.
Но не сразу договорились Потемкин и Екатерина, всю весну 1776 г. продолжались ссоры, которые императрица очень тяжело переживала. «От Вашей светлости подобного бешенства ожидать надлежит, — возмущенно писала Екатерина после очередной выходки Потемкину в конце марта, — буде доказать Вам угодно в публике так, как и передо мною, сколь мало границы имеет Ваша необузданность. И конечно, сие будет неоспоримый знак Вашей ко мне неблагодарности, так как и малой Вашей ко мне привязанности, ибо оно противно как воле моей, так и несходственно с положением дел и состоянием персон». 21 марта императрица поздравила Потемкина с получением диплома на княжеское достоинство Священной Римской империи, и послала записку своему новому фавориту Завадовскому: «Буде ты пошел новую Светлость поздравить, Светлость примет ласково. Буде заперся, ни я, никто не привыкнет тебя видеть. Терпения недостает у тебя».