Poterayshka
Шрифт:
За ней видна кирпичная стена с воротами. Тут мостовые краны свободно могли над ней проехать. Всё носимое и передвигаемое просто испарилось. Ни ящиков, ни бочек. Пустота. Кирпичные стены, стальные рельсы и бетон пола. И по правой стене — толстый силовой электрический кабель.
Идём, я по центральной оси здания, Николай отстаёт на десяток шагов и правее. Ванесса вдоль правой стены, замыкающей. Всё тихо. Шея только затекает уже. Всё голову задираю, смотрю вверх в поисках новых «мешочков счастья». Мысленно ругаю себя, хотел же приделать фонарь к стволу. Всё спешка и непродуманность мелочей. Раздвижные створки ворот не сомкнуты. Ух, как сердечко бухает. Показываю своим бойцам руками знак — внимание! Прохожу створки ворот. Вот уж точно, в «зобу дыханье
Так! Дышим… спокойно, обычно, по смыслу жанра, здесь и должна быть засада. Присел, осматриваюсь. Чуть ли не ползком пробираюсь ещё немного вперёд. Со спины мощный фонарь Николая осветил причину моего восторга. В этой безумной тишине я чётко слышал, как мой боевой товарищ сглотнул слюну и закашлялся. Перед нами, на кирпичных тумбах, выложенных под мостами, красовался — «Horch 951 A». Рядом совсем безумие, кабриолет «Horch 853». Это уже штучная машинка. Какая красава! Я даже не представляю, как такое чудо могло оказаться здесь! Это просто невозможно. Этих машин, 853 серии, было выпущено десяток-два. Точно не помню, но у самых-самых нацистких бонз были такие. Кстати, у Штирлица должен был быть «Хорьх», а не «Мерс». Слева, так же на тумбах, расположился грузовик «Henschel 33 D1». Пусть и не рысак, зато тонны три тянул спокойно. Но и это не всё! Справа ещё один подарок судьбы, два мотоцикла BMW. Один 35 модели, второй 75. Вот бы младшего сына моего сюда! Это был бы полный кикоз! Мотики, особенно такие культовые, это для него — всё! Любит он у меня с железом возиться. А тут такие подарочки. У меня смутно возникла мысль, может я первитинчика вместо темпалгина принял? Глюки у меня. Стоит лобиком об стеночку долбануться, глядишь, отрезвею. Вот интересно, у нас совместный глюк, или Николай с Ванессой в моём глюке просто присутствуют? Или вариант «Матрицы»? Ну не бывает так! Не логично! Не правильно. Сколько лет всё это в запустении стоит. Тут я, такой — «ушлый», попёрся по неезженой дорожке, и на тебе, полны закрома чудес и призов… Чем нам всем платить придётся? Тут уже не жизнью отдавать, я в тихой панике. Приятно, такие подачи от судьбы. Эти находки, даже не чудо, это прорыв. Пусть техника старая. Но видно, её заботливо законсервировали. Всё по максимуму в смазке. Прокрашено. Даже выхлопные трубы заглушены. Состояние техники близкое к идеальному. Колёса сняты, не удивлюсь, прибраны и может даже «живы». В такое верится с трудом. Но чем, не знаю уж, кто в этом мире, не шутит.
Дальше над смотровыми ямами наличествовали Фиат «666 Т», вид слегка потрепанный, зато прошедший консервацию. Очень знатная машинка, больше шести тонн могла увезти. По тем временам зверь. Прост и надёжен. Движок — дизель, интересный, с вывертами. Две легковушки, Фиат «508» и японка, тип 95 «Чёрная медаль». Полный сюрр! Я всё это вижу, но просто не доходит до сознания. Всё настоящее. В мозгу крутится, это какая цена всего этого, какая значимость? Столько всего много. Как объять? Как применить в пользу? Да за этот цех, первая мировая тут может начаться! В микромасштабе, но всё же. Любой из анклавов, узнай о таком месте, всю свою мощь выставит, застолбить за собой. Нашим повезло, отхватили промзону. Канадцы до сих пор зубами скрежещут. Всю эмаль стёрли. Скоро до дёсен искрошат. Тяжесть ответственности бетонной плитой перекрытия упала на мои плечи. Мозг кипит. Я уже дальше боюсь идти.
Надо Федя, надо! — крутится в моей голове.
В рацию…
— «Горец», «Шмайсер» в канале, заводи «лошадку» и тихой сапой вдоль правой стены до небольших ворот. Там увидишь. Встань кормой к воротам. Не глуши. Как подъедешь, дай знать. Приём.
— «Горец» принял. Еду. Приём.
— Всё пока. Отбой.
За смотровыми ямами, их было восемь, только три заняты, был поперечный проезд. В правой стене находились небольшие ворота. Уже не сдвижные, а обычные створчатые. Закрыты на засов. Через проезд стояли станки, много. Пожалуй, неимоверно много для этого мира. Токарные, строгальные, сверлильные, фрезерные. Механических прессов было целых
Всё, мои нервы просто сгорят, как провода от высокого напряжения. Николай внешне спокоен, но видно, как горят глаза. Или это отблеск от яркого фонаря? Ванессу он чуть не пинками отогнал от мотоциклов. Всё, поплыла девушка, нашлась игрушка, внимание потерялось. А мы только половину прошли. Во рту сухо, пить хочу. И боюсь. Отвлекусь на пару сек, и придёт белоснежный полярный зверь. Не здравая ситуяция! Да-да! Я не ошибся, именно — ситуяция! Потому что в голове уже не только кипит, но даже свербит там и холодеет! Смейтесь! Хоть ухахатывайтесь. Я вам не Рэмбо Шварцнегерович. С непоколебимой невозмутимостью. Мне страшно! Нее, СТРАШНО! Спросите, отчего? Мол, дураку радоваться надо! Да рад я, что дышу через раз. Да только вдруг это всё в чьи-то недобрые лапки попадёт? Да бляха-муха, с такой промбазой, хоть танки делай. Это посыл к абсолютному господству.
— «Шмайсер», «Горец» на месте. Приём.
— Понял тебя, отбой.
Подхожу к воротам, подзываю Николая и Ванессу.
— Как настроение, господа конкистадоры? — спрашиваю.
— Меня лично сейчас порвёт, как хомячка, при виде мешка с зерном! Не знаю, вдоль или поперёк. Но, что порвёт, точно.
— Серж! Неее тракай мозг. Ок? Всё бьютифул. Мы пропали в вондерволд. — Ванесса произнесла это так обыденно, легко.
— То, что пропали, это точно! К бабке не ходи! За крупинки информации об этом месте гланды через задницу вырвут! — добавил свеженького стрихнинчика Николай.
— Итого? Что мы с этим счастьем делать будем? — спрашиваю я. — Только не надо уклончивых ответов или типа «не знаю». У меня от увиденного трясёт в душе и в теле. Это просто ни пером описать, ни топором вырубить! Столько всего вкусного и не хапнуть! Да я вот неделю спать не буду. Или буду, но с кошмарами.
— Серый, ты чего кипятком все углы обрызгал? Радируем в Союз, пускай напрягаются. Их там больше, головы, что дом советов. Пускай заморачиваются!
— Ник прааавелен! — вносит свою лепту дитя Азии.
— Да ни хера! Вот нисколечко! Один факт работы рации из этого места — это уже разглашение. Даже в закрытом режиме. Вот просто засекут сигнал. Я не знаю, пеленгуют тут пространство, отслеживают эфир или нет. Мы сообщаем, Союз отвечает. Всё, русская разведка в данном квадрате. И понеслось. Даже если они не расшифруют передачу. Просто факт сигнала и ответа, уже связь. А дальше… проигнорируют или наоборот, ухватятся. Ты знаешь? Уверен на все 100 %, что это произойдёт неотслеженным? Я — нет! Сейчас техника есть, засечку могут сделать и по пакетной передаче и всяко-разно. А если рядом база этих папуасов с наёмниками, явно денно и нощно слушают эфир. Вот тебе и ребус.
— Не горячись! Раскипелся, из ушей пар уже валит! Можно сделать хитрее. Тут мы точно за сутки всё не осмотрим. Время уже и к вечеру. Пока светло, осматриваем, ночуем. Завтра с утреца выезжаем. Из ущелья выедем, ну км 20–30 отъедем, нашим в Союз отзвоним. Инфу скинем. А там уж и на поиски твоих. Или гадюшника работорговцев. Ты вот сам как думаешь дальше? Ну, обнаружим мы базу, а делать что будем? План действий какой?
— Сперва, Николаш, спасибо тебе за соображалку. Я сам примерно так и думал, уедем из этой долины и будем связь устанавливать. А не дай бог, мы сгинем, и всё прахом. Жалко будет. Кстати, а наша рация добьёт?
— Обижаешь! Зря, что ли, взял антенну АЗИ. При хороших условиях 300–350 км берёт.
— Ладно, а потом действовать будем так. Засекаем базу, ищем языка. Лучше из белых. Эфир слушаем. Там же дорога рядом есть, ловим из торгашей. Потрошим. Это первое. Второе, на нашем танке туда соваться не стоит. Значит, я с Ванессой проникаем в логово. Под личиной торгаша, наёмника, определимся после допросов. Я кое-чего прихватил, для антуража, так сказать. А там уж, либо диверсия, либо мирно. Как сложится.