Потерпевшие кораблекрушение
Шрифт:
Я заметил, как загорелись глаза юриста, когда Джим начал свою речь, и как они погасли при последних его словах.
— Вам, наверное, больше моего известно об этом корабле, мистер Пинкертон, — сказал Бэллерс. — Я знаю только, что мне было поручено его купить и что я не сумел этого сделать.
— Мне нравится в вас одна черта, мистер Бэллерс: вы не тратите времени зря, — сказал Джим. — Назовите имя и адрес своего клиента.
— Я пришел к заключению, — ответил Бэллерс с неописуемо хитрым видом, — что не имею права сообщать имя
— Отлично, — сказал Джим и надел шляпу. — Довольно решительный шаг, а? — И продолжал, делая заметные паузы после каждой фразы. — Не передумал? А ну взвесьте, взвесьте. Даю доллар.
— Мистер Пинкертон! — с возмущением воскликнул Бэллерс.
И я на мгновение испугался, что Джим ошибся в оценке его характера и зашел слишком далеко.
— Ах, вам сейчас доллар не нужен, — сказал Джим. — Ну послушайте, мистер Бэллерс, мы оба люди занятые, и я вам прямо скажу свое последнее слово. Согласны на…
— Не надо. Пинкертон, — перебил я, — мне известен адрес: улица Миссии, дом девятьсот сорок два.
Не знаю, кто был более удивлен, Пинкертон или Бэллерс.
— Какого дьявола ты молчал до сих пор, Лауден?! — воскликнул мой друг.
— Ты ведь раньше об этом не спрашивал, — сказал я и покраснел до корней волос, когда он бросил на меня тревожный взгляд.
Наступившее молчание первым нарушил Бэллерс, любезно снабдив нас сведениями, мне неизвестными:
— Раз вы знаете адрес мистера Диксона, — сказал он, явно стремясь отделаться от нас как можно скорее, — то не вижу причин задерживать вас долее.
Не знаю, что чувствовал Пинкертон, во, когда мы вышли из конторы этого мерзкого крючкотвора, у меня на душе лежала свинцовая тяжесть. Я напряженно ждал первого вопроса Джима и готов был со слезами признаться во всем, но мой друг ничего не спросил.
— Надо взять извозчика, — сказал он, чуть ли не бегом устремляясь к ближайшей извозчичьей стоянке. — Время терять нельзя. Ты заметил, к чему я клонил? Какой смысл платить этому Бэллерсу комиссионные!
Снова я ждал, что он спросит меня о причинах моей скрытности, и снова он промолчал. Было ясно, что Джим боится этого вопроса, и я готов был возненавидеть его за подобный страх. Наконец когда мы уже сидели в извозчичьей пролетке и катили к улице Миссии, я не выдержал:
— А ты не спросил меня, откуда я знаю этот адрес, — сказал я.
— Да, — поспешно и смущенно ответил он, — действительно, откуда ты его знаешь? Расскажи, пожалуйста.
Его тон подействовал на меня как пощечина. Я вспылил.
— Попрошу тебя не спрашивать меня об этом, — сказал я. — Я не могу дать никаких объяснений.
Едва я выпалил эти глупые слова, как готов был уже отдать все на свете, чтобы вернуть их. И мне стало совсем стыдно, когда Пинкертон, похлопав меня по плечу, ответил:
— И отлично, милый друг, ни слова более. Я убежден, что ты
Снова вернуться к этой теме у меня не хватило мужества, но мысленно я дал клятву, что приложу в дальнейшем все усилия, чтобы исправить последствия нашего безумного поступка, и скорее дам разрезать себя на куски, чем позволю Джиму потерять из за этого хотя бы доллар. Но, когда мы подъехали к дому номер 942, у меня нашлась другая пища для размышлений.
— Мистер Диксон? Он уехал, — сказала квартирная хозяйка.
— Куда?
— Не могу вам сказать, — ответила она. — Он никогда здесь прежде не останавливался.
— А куда он адресовал свой багаж, сударыня? — спросил Пинкертон.
— У него не было багажа. Он приехал вчера вечером, а сегодня уехал, и был у него только небольшой саквояж.
— Когда он уехал? — спросил я.
— Часов в двенадцать, — ответила хозяйка. — Кто-то позвонил ему по телефону и, наверное, сообщил что-нибудь важное, потому что он тут же уехал, хоть и заплатил за комнату вперед за неделю. И вид у него был очень расстроенный. Наверное, «кто нибудь умер.
У меня упало сердце. Пожалуй, причиной его поспешного отъезда действительно была моя идиотская шутка. И опять я спросил себя, почему она могла на него так подействовать, и снова погрузился в водоворот самых невероятных предположений.
Очнувшись от своих мыслей, я услышал, как Пинкертон спрашивает хозяйку:
— А каков он был с виду, сударыня?
— Такой бритый, — ответила она.
И больше ничего от нее нельзя было добиться.
— Остановитесь у ближайшей аптеки, — оказал Пинкертон извозчику.
Из аптеки он позвонил в контору Тихоокеанского пароходства и спросил:
— Какой пароход, идущий в Китай, должен в ближайшее время зайти в Гонолулу?
— «Город Пекин». Он отплыл сегодня в половине второго, — ответили ему.
— Все яснее ясного, — сказал Джим. — Он сбежал, или моя фамилия не Пинкертон. Он решил добраться до острова Мидуэй раньше нас.
Однако я не разделял его мнения — ведь Пинкертон знал не все, а я хорошо помнил страх, отражавшийся на лице капитана Трента, и уверенность, что именно я спугнул мистера Диксона, не оставляла меня, хотя я и понимал, что, возможно, строю свои домыслы на песке.
— Не посмотреть ли нам список пассажиров? — спросил я.
— Диксон — фамилия слишком распространенная, — возразил Джим. — А кроме того, он, наверное, записался под вымышленным именем.
И тут меня словно озарило. Перед моими глазами возникла улица, на которой жил Бэллерс, — когда мы шли туда, я был слишком занят другими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающее. Но теперь я как будто снова увидел грязную мостовую, тяжело нагруженные подводы, путаницу телеграфных проводов, китайчонка с корзиной на голове и у самого угла — бакалейную лавку, на вывеске которой огромными золотыми буквами сияла фамилия «ДИКСОН».