Потерянная Библия
Шрифт:
Переоделся американец быстро. Поп снова сел за руль.
– Куда мы направляемся? – поинтересовался Чарльз.
– Нужно отвезти этих ребят в Бухарест. Ехать еще около ста пятидесяти миль, как ни крути. Если ничего не произойдет, справимся часа за три. – И с этими словами Поп повернул ключ в зажигании.
– Великолепно. Хочу попросить вас высадить меня возле американского посольства.
Грузовик тронулся с места. Криста произнесла:
– Так расскажите же, что произошло в вашем номере?
Чарльз не ответил. Он размышлял над тем, что так и не добрался до Часовой башни и вот-вот опять упустит меч.
– Нужно вернуться, – наконец сумел произнести он. – Это важно. Нужно вернуться обратно в город.
– Никогда в жизни. Зачем
– Мне постоянно говорят, что моя жизнь в опасности. Сомневаюсь. Произошли ужасные убийства, потом кто-то подбросил мою визитку. А в довершение всего ко мне в номер заявился человек, утверждающий, что он якобы мой родственник. Если присмотреться внимательнее, то все это происходит вокруг меня, а не со мной. Не соблаговолите ли рассказать мне, ради чего я прыгал с балкона в халате, словно какой-нибудь Эррол Флинн? [3] Вы же знаете, что в отеле остались все мои вещи.
3
Эррол Лесли Томсон Флинн (1909–1959) – голливудский актер австралийского происхождения, кинозвезда 1930-х и 1940-х годов. (Примеч. ред.)
Криста пыталась сообразить, как ему ответить и сколько можно ему рассказать. И решила выразиться уклончиво:
– В данный момент полиция подозревает, что вы убили человека, находившегося у вас в номере, и полицейского, охранявшего вас. Вы же не хотите застрять там, доказывая свою невиновность?
– Тот толстяк, который следил за мной, мертв?
– Да, застрелен, как и тот человек в вашем номере, – возможно, убийца один и тот же. Возможно, кто-то пытается подобраться к вам, и человек с папкой застал их врасплох и спас вам жизнь. Вряд ли вы захотите снова рисковать.
Чарльз изо всех сил пытался понять, зачем кому-то понадобилось убивать именно его, именно здесь, но затем решил поразмыслить о том, как лучше добраться до посольства.
– Я оставил в отеле паспорт. Даже не знаю, смогу ли доказать в посольстве, что я – это я.
– Вы человек известный. Там вас все наверняка знают. Вы дружите с послом. Вам выдадут временный документ.
Чарльз подумал, что «дружите» – это слишком сильно сказано. Посол дважды принимал его: один раз – когда он приезжал в Бухарест на презентацию своей книги, и другой раз – когда местный университет наградил его почетным званием. Он провел ночь в частной резиденции посла.
Поразмыслив, американец решил, что не стоит возвращаться в Сигишоару. Он открыл коричневую папку. Она представляла собой что-то вроде скоросшивателя с металлическим корешком. Металлические скобы не позволяли рассыпаться пластиковым файлам для документов. В каждом файле лежало по одной фотокопии, перелистывать их было легко. Чарльз внимательно изучил несколько фотокопий из предполагаемой библии Гутенберга. Если то, что сказал тот человек, было правдой, в руках у него оказались копии первых печатных страниц в истории. Пытаясь сосредоточиться, он перелистывал пластиковые страницы. В конце концов Чарльз поинтересовался у Попа, не помешает ли ему свет, и включил лампочку в кабине. Подобная постановка вопроса развеселила Попа, понимавшего, насколько свет важен для профессора. Агент ответил, что свет ему нисколько не помешает.
Идеально сверстанные тексты с буквами одинакового размера выстраивались в ряд у него перед глазами, когда он листал первую из напечатанных в мире книг. Чарльз прекрасно знал, как выглядит библия Гутенберга. Ему не раз выпадала возможность изучить ее экземпляры. Тот, который он знал лучше всех, находился в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне – одна из двух американских копий, отпечатанных на телячьем пергаменте. Чарльз осторожно перевернул несколько страниц. Сидевшая рядом с ним Криста поинтересовалась:
– Это «библия
– Нет, Гутенберга, – машинально отозвался он.
Подняв взгляд от копий, он посмотрел на Кристу и вдруг осознал, как ей хочется разобраться в том, что случилось в тот вечер. Она лишь боялась давить на него слишком сильно. Оценив ее деликатность, он решил кое-что рассказать ей, но не спешил переходить к самому важному, поэтому по привычке начал объяснять все так же, как будто стоял перед студентами.
– Как вам известно, библия Гутенберга – первый напечатанный серьезный труд. Создал ее немецкий кузнец из города Майнца примерно в середине пятнадцатого столетия. Многие люди считали книгопечатание самым важным изобретением в истории человечества – вплоть до появления компьютеров.
– Однако же вы не согласны с ними! – совершенно не к месту вмешался Поп.
Чарльз не понял, хотел агент пошутить или просто показать, что тоже участвует в разговоре. Не ответив на слова попутчика, он продолжал:
– Попытки предпринимались и раньше. Кое-что печаталось и до Гутенберга, но это была первая инкунабула.
Поскольку никто из них, судя по всему, ни слова не понял, Чарльз поспешно пояснил:
– Инкунабулами принято называть все книги, напечатанные в Европе до 1500 года. Считается, что всего Гутенберг создал сто восемьдесят библий. Сорок восемь копий дошли до наших дней, из них полных лишь двадцать одна. Это издание также называется В42, поскольку в нем сорок две строки на странице, хотя это не совсем точно. Встречаются страницы, на которых сорок или сорок одна строка. Она полностью переведена на латынь, как и «библия дьявола». – Он улыбнулся Кристе.
– И что это? – поинтересовалась Криста. – Просто страницы из библии?
Не ответив, Чарльз продолжил рассказ:
– Лежащие перед нами копии сделаны с оригинала, напечатанного на телячьей коже. Насколько известно историкам, таким образом были созданы всего двенадцать книг. Как видите, это старые копии, и они сделаны с одной из этих двенадцати. Это можно определить по текстуре пергамента. Так сразу не скажу, где именно в мире находятся эти копии, но можно проверить. Человек, который принес в мой номер эти страницы, утверждает, что это совсем другой экземпляр. И я пытался определить, есть ли здесь то, что подтверждало бы его слова.
Чарльз изо всех сил пытался сосредоточиться, пока грузовик катился по неровной дороге. Поп покосился на страницы и тем же шутливым тоном спросил:
– А кто-нибудь может прочесть такую книгу? Буквы кажутся похожими на следы паука, которого обмакнули в чернила и отпустили гулять по странице.
– Это очень известные буквы, – рассмеялся Чарльз, но подумал, что этот маленький полицейский далеко не так прост, как кажется. – Это специальный шрифт, называется Textualis, или Schwabach, его разновидность. В любом случае, это подвид Blackletter. Сочетание пересекающихся вертикальных и горизонтальных линий действительно создает эффект паутины. Мы отвыкли от такого стиля, который восходит к готическому письму. Но дело в том, что этот вид шрифта также называется Textura Gohica, хотя и состоит из букв латинского алфавита. Для грамотных людей того времени читать его было так же просто, как нам сейчас Times New Roman. Как видите, все здесь выверено идеально, никаких разрывов параграфов, да и инициалов полно. – Чарльз помолчал, пытаясь собраться с мыслями, а затем сказал: – Инициалами в данном случае называются цветные буквы, расположенные в начале каждого параграфа, соответствующего началу главы. Их выполняли от руки, главным образом в монастырях. До изобретения книгопечатания все книги были разными. Монахи переписывали их, но каждая копия представляла собой новый экземпляр, не в последнюю очередь благодаря стараниям искусных монахов. Как ни парадоксально это прозвучит, каждая копия являлась оригиналом. Слушайте, кажется, я только что придумал слоган для производителя копировальных аппаратов. Возможно, стоит предложить его «Ксероксу» или «Кэнону».