Потерянная фотография(киноповесть)

Пикса Ян

Возле одного из вагонов Алена знакомится с высоким, худощавым подростком.

Возле одного из вагонов Алена знакомится с высоким, худощавым подростком.

Он с рюкзаком за плечами, с большим биноклем и фотоаппаратом на груди. Из бокового кармашка клетчатой куртки выглядывают головки авторучек. В руке у него толстая общая

тетрадь в красной папке. Мальчик близорук, носит очки, и это придает ему еще большую серьезность.

— Петр Глабазня из Остравы-Прживоза! — представляется он с достоинством, пожимая руку Алене.

Подскакивает бойкий паренек, который, несмотря на пол ноту, очень подвижен и суетлив.

— Поздравляю! — восклицает он, обращаясь к Петру. — У нас уже есть нянька!

— Я?! — удивляется Алена и даже отступает на шаг.

— Да нет, не ты! — просто отвечает мальчик. — Лацо Маркус из Жилины! Будем знакомы! — Он поспешно и деловито протягивает Алене руку. — Знаете, к нам приставили учительницу. Она будет следить за каждым нашим шагом!

— Я это предвидел, — говорит Петр, разглядывая в свой бинокль туристов на перроне. — Какая она из себя, эта учительница?

— Пожилая… Седая такая… — говорит Лацо. — Да вот она, прощается со своей дочкой!

— Где? Где? — интересуется Петр и направляет бинокль в ту сторону, куда показывает Лацо.

Возле журнального киоска разговаривают две женщины. Одна — молодая, лет двадцати четырех, стройная, стриженная «под мальчика». Другая — пожилая, с добрым лицом.

— Иржина! Запомни, что меня с тобой не будет! Ты не должна выходить на станциях из вагона! И не высовывайся в окно. Не лежи долго на солнце: загар проходит, а больное сердце остается. Я буду беспокоиться!

— Хорошо, мама! Хорошо! — оглядываясь по сторонам, говорит девушка. — Ты забываешь, что я уже не школьница! Я уже учительница! Прости, меня зовет руководитель. До свиданья, мама! Я буду писать! Женщины целуются.

За окнами вагонов сменяются пейзажи Чехословакии. Мелькают переплеты мостов, телеграфные столбы, лужайки, пестрые от полевых цветов. Лес то подбегает к самому полотну железной дороги, то взбирается на холмы и горы, то опускается в долины…

— У меня двести человек, у вас всего трое! — говорит Туричек Мачковой, стоя в коридоре вагона. — Но это дети! А за ними надо смотреть и смотреть!

— Я вас понимаю! — отвечает Мачкова. — Они не должны выходить на станциях. Не должны высовываться из окна. Я вас правильно понимаю?

— Абсолютно правильно. Одним словом, под вашу ответственность, — заканчивает разговор Туричек и открывает дверь в свое купе.

В одном из купе сидят трое юных пассажиров: Алена, Петр и Лацо. Дети успели не только познакомиться, но, кажется, уже и подружиться. Сейчас они заняты тем, что сортируют свои запасы продуктов.

— Давайте все сюда! — командует Лацо.

Ребята охотно достают и выкладывают все, что они взяли с собой в дорогу. Тут и огурцы, и колбаса, и сыр, и яблоки,

и пирожки, и пирожные…

— Сначала уничтожим то, что быстро портится! — говорит Лацо и начинает откладывать в сторону скоропортящиеся продукты. Вы как любите огурцы? В кожуре или чищеные? Хотя огурцы мы оставим на завтра: они ведь не портятся!..

Никто ему не возражает. Все молча соглашаются.

В соседнем купе сидят Мачкова и полная туристка.

— Вот вы сидите здесь, а они там уже, может быть, вылезли на крышу! — делает предположение полная туристка, наливая из термоса кофе.

— Ну почему же обязательно на крышу?! — смеется Мачкова. — Моя задача заключается в том, чтобы они не видели во мне няньку. Иначе я отравлю им все существование!..

— Но ведь от них только и жди проказ: что-нибудь разобьют, разольют…

Рывок поезда — и кофе из чашки опрокидывается на платье полной дамы.

Ребята в купе стукаются лбами.

По рукам ходит заветная фотография Вашека. Дети серьезно и с интересом разглядывают фотографию.

По рукам ходила заветная карточка.

— Взрослые ничего не должны знать, — уверенно говорит Лацо, передавая фотографию Петру. — А то они все возьмут в свои руки и все испортят!

— Если мы найдем этого солдата и его девочку, я смогу здорово описать все это в своем путевом дневнике, — говорит Петр.

— Девочке сейчас, должно быть, уже девятнадцать лет! — задумчиво произносит Алена. — Она уже окончила школу…

— Давайте мне сюда эту карточку! — неожиданно говорит Лацо. — Она будет храниться у меня!

— Нет уж! — возражает Алена. — Она будет храниться у меня!

— Тогда я за нее не отвечаю! — обиженно восклицает Лацо.

Мчится поезд. Дымят за окнами вагонов трубы фабрик и заводов, мимо которых, замедляя на стрелках ход, проходит пассажирский состав.

Ночь.

В купе вагона спят дети и учительница Мачкова. Точнее сказать, спят Алена и учительница. Лежа на верхних полках, не спят Лацо и Петр. Лацо задумчиво ест яблоко.

— Перед нами нелегкая задача, — шепотом говорит Петр, обращаясь к Лацо. — Найти в СССР бывшего танкиста, не зная его имени и фамилии: Перестань жевать!..

— В Одессе у Алены есть подруга… Это раз! И потом ведь мы кое-что уже знаем! Это два! — также шепотом возражает Лацо. — Фотография сделана в Одессе, на улице Гоголя, дом номер двадцать семь… — и откусывает яблоко.

Идет поезд, приближаясь к границе Чехословакии и Советского Союза…

Одесса.

По солнечной, обсаженной каштанами улице идет группа чехословацких туристов. Их интересует все: и архитектура города, и мемориальные доски на зданиях, и памятники, и фасоны летних платьев, и витрины магазинов…